Победитель планеты (двенадцать разрезов времени)Забытая палеонтологическая фантастикаТом X
Шрифт:
Подчеркиваю, что всякое объяснение исторического развития жизни научно только в той мере, в какой оно объединяет признание объективной случайности наряду с закономерностью.
Зная условия на остывающей Земле, мы скажем, что жизнь необходимо рано или поздно должна была возникнуть, как рано или поздно должны были появиться зеленые растения. Но конкретный момент появления жизни и первого хлорофилла в организме определился случайностью. Поэтому в диалектическом материализме мы говорим, что случайность есть форма существования необходимости, а необходимость пробивает себе дорогу через ряды случайностей (т. е. сама необходимость конкретизируется, осуществляется не иначе, как в виде ряда отдельных случайностей).
Все это немного трудно в кратном изложении, но чрезвычайно важно для понимания того, что такое истинно научное, причинное, материалистическое объяснение явлений.
В этой главе я попытался восстановить картину выхода жизни на сушу, как она рисуется по данным современной науки. В приложении «Классификация животного мира» приведены некоторые дополнительные сведения о превращении плавника кистеперых в лапу четвероногих и о появлении первых членистоногих. Для полноты добавлю, что немногие ученые до сих пор держатся взгляда, будто, наоборот, рыбы развились из наземных четвероногих. Эта точка зрения однако не выдерживает никакой критики.
«Вольностей» в этой главе немного. Моя реконструкция переходных форм целиком подсказана найденными остатками кистеперых с сильно развитым скелетом парных плавников. Существо, напоминающее «четырехугольную коробку», также известно: это одна из самых древних и удивительных по виду рыб, родственница панцирных и первых хрящевых — дрепанаспис.
В образе «прозрачных мальков» я восстановил внешний облик измененных потомков первых бесчерепных, еще более примитивных, чем ланцетник.
Я предположил, что все эти переходные формы погребены у берегов Шотландии. Конечно эту «вольность» нельзя проверить. Но, с другой стороны, именно в Шотландии залегают наибольшие толщи девонского красного песчаника, и, принимая во внимание, что переходные формы где-нибудь да должны же сохраниться, можно с большой вероятностью утверждать, что они сейчас покрыты водами океана, ибо он покрывает большую часть земной поверхности.
Что касается упоминаемого мной в предыдущих главах (и в последующих) распределения моря и суши в древние периоды, то тут я взял, не вдаваясь в детали, наиболее твердо установленные факты. В деталях конечно, по вполне понятным причинам, взгляды геологов еще далеко не совпадают.
Образование каменного угля, по-видимому, происходило далеко не так просто, как это долгое время думали. В жарком климате, оно, вероятно, не могло идти; надо предполагать, что и в каменноугольном периоде были климатические пояса, хотя в целом климат был гораздо равномернее (конечно не из-за собственной теплоты земли, но из-за таких условий, как распределение течений, рельеф материков, содержание углекислоты в атмосфере и т. д.). В последнее время ряд ученых (Гранд-Эйри, Потонье, Бертран, Рено, Лемьяр, Гофман) доказал огромную роль микроорганизмов и процессов брожения (сходного с алкогольным) при образовании каменного угля. Я исходил как раз из этой теории, как наиболее вероятной.
Ракообразное бострихопус чрезвычайно интересно, как показатель того, какую ничтожно малую часть живущих раньше существ мы знаем. Оно резко отличается от всех ныне живущих ракообразных. Надо думать, что были еще тысячи форм, связывающих бострихопуса с известными нам ветвями. Я не счел себя вправе однако фантазировать по этому поводу — достаточно и того, что нам доподлинно известно, чтобы восстановить удивительную картину лесов великого молчания.
Меганейра — не совсем стрекоза, но по внешнему виду больше всего похожа на нее. «Четырехкрылые мухи», разумеется, «мухи» только в переносном смысле, ибо все настоящие мухи двукрылы (хотя и произошли от четырехкрылых предков).
Точные причины гигантизма каменноугольных насекомых трудно указать. Ставили это в связь с климатом, но к таким чисто «физическим» объяснениям в сложных биологических эволюционных явлениях надо относиться осторожно. Мне кажется, вероятнее всего предположить, что насекомые дали тогда гигантские формы, не встречая еще соперников в воздухе (гигантизм всегда появляется на свободном месте, в результате конкуренции и отбора главным образом внутри группы). Столкнувшись впоследствии с такой конкуренцией (птерозавры, затем птицы), гиганты погибли, ибо насекомые не могли бороться за свое место путем прямого спора силой и величиной с позвоночными. Насекомые нашли другой, свой собственный путь к высшему расцвету: малая величина, заполнение мелких «дыр» («ниш», как выражается современная экология) в мире и развитие в высшей степени способности к быстрому размножению, к чудовищному повышению численности.
В этой главе совсем нет вымыслов, кроме двух следующих: l) хиротериям я приписал питание падалью и навозом. Проверить
В тексте я использовал наиболее вероятное объяснение самого загадочного события палеонтологии — внезапной гибели мира мезозойских пресмыкающихся.
Любопытный свет на это бросает наблюдение Абеля. Абель нашел пещеру, где лежали кости многих поколений пещерных медведей. Это было «кладбище», куда медведи приходили умирать. Они гибли от старости. Следов серьезной борьбы, каких-либо тяжелых повреждений в предыдущей жизни на костях нельзя было усмотреть. Видимо, страшные пещерные медведи не знали соперников — естественный отбор для ник был как бы выключен. И вот самые нижние, древние слои были заполнены костями безукоризненно здоровых животных, хищников, мускулами и когтями завоевавших место в мире. Но чем выше, тем чаще попадались искривленные, слабые, рахитичные кости, изъеденные дефектами и болезнями. Даже большой медведь не боялся врага и доживал до старости, распространяя все шире болезненные зачатки в своем потомстве. И так как очищающей силы — естественного отбора — не существовало, то в конце концов все племя пещерных медведей оказалось носителем многообразных задатков дефектности. Когда, вместе с ледниковой революцией, естественный отбор снова предъявил к ним жесточайшие требования, они больше не могли справиться с ними и вымерли.
Очень может быть, что подобным же образом обстояло дело и с пресмыкающимися мезозоя.
Это, кстати, позволяет нам по достоинству оценить мистическо-буржуазные теории о том, что вид вымирает потому, что «исполнились его сроки», что, подобно отдельной особи, вид переходит от юности к застою зрелости и затем к упадку старости. Как видим, дело вовсе не в этом. Вообще говоря, если бы эти теории были правильны, то на земле давно бы не было ни одного организма: ведь все они, ныне живущие, потомки каких-то других, с родословной, доходящей до самой седой древности. Выходит, закон «старения» действует не всегда.
Часто говорят о том, что жизнь мельчает, что предки были сильнее, крупнее потомков. Как видим, все это вовсе неправильно. Крупные формы — обычно специализированный продукт позднейшего развития группы. При смене фауны они вымирают без потомков. Новые ветви, те, кто их сменяет, отделились давно не от них, а от их еще неспециализированных, мелких предков и обычно долгое время выжидали, оставаясь незаметными, пока гиганты освободят место. Затем на свободном месте начинается быстрая эволюция новой ветви, приводящая, с одной стороны, к увеличению размеров (к появлению новых гигантов) в некоторых рядах новой ветви, а с другой — к уменьшению размеров в других рядах этой ветви, которые не могут прямо конкурировать с первыми силой и величиной и должны искать свой собственный путь к расцвету, занимая оставшиеся свободными между ногами гигантов мелкие ниши. Мы уже на каждом шагу сталкивались с этим двойственным явлением. Таким образом эволюция не знает ни закона увеличения тела, ни уменьшения тела, вернее — она включает оба эти закона. Эволюция есть сложный диалектический процесс, где увеличение размера у одних неизменно связано, идет рука об руку с уменьшением его у других. Общая прогрессивная эволюция совершается не по прямой линии, а скорее уступами, серией все более и более высоких взлетов.