Победителей не судят
Шрифт:
Подумать Касьянин об этом подумал, но мысль эта, в общем-то спасительная, не принесла ему утешения. Была усталость и гадливое чувство вины — начинала доходить до него истинная причина смерти Ухалова.
— Явился — не запылился! — заорала из темной комнаты Марина, едва услышав звук открываемой двери. И хотя в ее голосе слышалось явное облегчение, Касьянин не откликнулся. Заглянув в комнату, он убедился, что в простынях все еще ворочаются три бабы, время от времени хватая друг дружку то за письки, то за сиськи. После этого
Касьянин набрал номер, простой двузначный номер, прислушался.
— Что-нибудь случилось? — спросила Марина, стараясь, чтобы в голосе было и немного заботы, и в то же время достаточное количество насмешки.
— Да, — ответил Касьянин, продолжая вслушиваться в длинные безответные гудки.
— Что именно? Кому-то плохо? Кто-то умер? Повредил себе какую-нибудь конечность?
— Да, — ответил Касьянин, и в этот момент трубку где-то там, в дежурной части, наконец подняли. — На пустыре рядом с недостроенными домами лежит труп, — сказал Касьянин почти спокойно, почти бесстрастно, лишь тоном своим мстя Марине за ее насмешливость.
— Что? — вскричала она.
— Помолчи, пожалуйста, — бросил ей Касьянин и опять вернулся к разговору с дежурным. — Адрес? Улица Высоковольтная... Поворот дороги к лесу...
— Опять Высоковольтная? — удивился дежурный.
— Да.
— Когда обнаружен труп?
— Десять минут назад.
— Почему же не позвонили сразу?
— Потому что на пустыре нет телефонов.
— Кто говорит?
— Касьянин. Илья Николасвич Касьянин.
— А-а-а, — протянул дежурный с явным облегчением. — Узнал. Тот самый?
— Труп еще теплый, — сказал Касьянин. — Поторопитесь. А узнавать будете потом, когда убийц задержите.
— Их несколько?
— Двое.
— Вы их видели? — До свидания, — сказал Касьянин и положил трубку. Он прошел на кухню, снова потянулся к бутылке, но Марина решительно отняла ее и поставила подальше, на подоконник. — Я слушаю, — сказала она.
— Ухалов убит. Яшка тоже убит. Они лежат на пустыре.
— Так, — сказала Марина и, взяв из шкафчика пачку сигарет, закурила. — Так, — повторила она, присев к столу и подперев щеку рукой. — Ты хочешь сказать...
— Ничего не хочу сказать. И слышать тоже ничего не хочу.
— Понятно, водки хочешь.
— Да. Водки.
— Тебе нельзя. Сейчас приедет милиция, и если будешь пьян — это наведет их на разные мысли.
— Какие еще мысли? — вскинулся Касьянин.
— О том, что вы напились, поссорились и один пьяница убил другого пьяницу.
— Ухалов убит выстрелом из револьвера. А у меня нет револьвера.
— Куда же ты его дел?
— У меня никогда не было револьвера. Запомни это, заруби это себе на самых интимных местах — у меня никогда не
— Хорошо. Усекла. Но ты мог его убить иначе...
— Получается, что я и свою собаку убил?
— Вот тут ты уже начал соображать... Смерть Яшки говорит в твою пользу.
Хотя...
— Что хотя?! — заорал Касьянин, не выдержав спокойного и до ужаса назидательного тона жены.
— Хотя может быть и иное толкование. — Марина выпустила изо рта дым, помолчала, стряхнула пепел и лишь после этого, прищурившись, посмотрела на мужа. — Ухалов убил твою собаку, а ты, не выдержав потери, убил его. Подобные происшествия не так уж и редки, ты сам писал о чем-то похожем.
— У Яшки перебит хребет.
— Бедный Яшка, — сказала Марина, и, кажется, за весь вечер это были единственные ее слова, в которых можно было уловить хоть какое-то чувство. — Значит, он не сразу подох.
— Он до сих пор подыхает. — Почему же ты не принес его домой?
— Нельзя нарушать картину убийства. Может на Яшке остались какие-нибудь следы, улики...
— Какой же ты, однако, рассудочный! — сказала Марина без гнева, без презрения, просто в ее голосе было изумление. Но обидеться Касьянин не успел, потому что тут же прозвучали слова Марины, которые заставили его похолодеть:
— Ну, хорошо, убили. Ухалова... А кого хотели убить?
— Не понял?
— Не лукавь, Илья... Ты все понял.
— Нет, не понял!
— Успокойся, Илья... Сейчас сюда придет милиция, ты будешь давать показания, каждое твое слово может быть истолковано против тебя... Как это постоянно говорится в импортных фильмах... Поэтому ты должен быть спокоен и уверен в себе.
— Я не убивал Ухалова.
— Этого никто не утверждает. Я спросила о другом...
— О чем же, господи! — простонал Касьянин.
— Я спросила о том, кого хотели убить. — Ты очень глупая баба.
— Я знаю. Но знаю и то, что некоторое время назад у тебя был револьвер. Он лежал вон в том ящике. Я же тебе как-то и давала его, когда ты отправлялся в опасную прогулку.
— Барабан крутила?
— Немного поигралась. Касьянин вдруг напрягся, вдруг что-то в нем забрезжило — не то понимание, не то опасение чего-то... Он взглянул на Марину, попытался собраться, понять, что коснулось его легким, почти неуловимым дыханием, какая истина, догадка.
— Вынимала патроны?
— Не бойся, я не взяла себе ни одного, — усмехнулась Марина. — Все снова вставила в гнезда.
Касьянин не нашел в себе силы произнести ни звука, лишь кивнул. Он все понял — Марина вынимала патроны, поигралась и снова вставила. Ухалов невиновен, он ничего не перепутал, он был надежным и аккуратным. Все устроила Марина, сволочная баба.
— О боже, — простонал Касьянин.
— Я еще не все сказала, — напомнила о себе Марина, пуская дым в потолок.
— Неужели еще что-то осталось?