Победителей судят потомки
Шрифт:
– Мы после того Kaiser treu стали, - в очередной раз сбиваясь на немецкий, сказал он.
Хотелось бы мне знать, кто эти самые "верные государю" конкретно. Евреи, особенно высший и средний слои, в новообретенных землях были крепко завязаны на экономические отношения с польской шляхтой. На семьсот пятьдесят тысяч поляков добрых двести пятьдесят относились к шляхетству. Вот насчет них я, в отличие от многих просвещенных российских дворян, иллюзий не испытывал. Уничтожения своего государства, ограничения власти над населением, лишения многих привилегий с обязанностью служить и издевательского требования переходить в делопроизводстве
Так оно в целом и оказалось. Всеми силами саботировали любые распоряжения, а по причине отсутствия достаточного количества лояльных чиновников в администрации нередко и заставить было невозможно. Во Вторую турецкую и вовсе местами полыхнуло. Слишком быстро забыли гайдаматчину сороковых. С приходом русских войск и известии о взятии под руку Москвы украинских земель повстанцы повсеместно нападали на шляхетские имения, разоряли их и убивали шляхту. Такое нельзя выпускать из-под контроля. Потому пришлось разгонять, вешать или отправлять в Сибирь.
Но это касается всех! Порядок должен быть! А кто без разрешения бунтует, тому власть и покажет кузькину мать. Потому с поляками поступали в том же ключе. Особо буйных познакомили с петлей. Прочих в солдаты или опять же осваивать просторы нашей Родины. За Уралом места много. Земли конфисковали и пускали в свободную продажу.
Конечно, в первых рядах оказались мои друзья, но высокопоставленных чиновников и себя не забыл. Тысяч пятнадцать десятин в нескольких имениях ушли отнюдь не с аукциона. Никогда не помешает подмазать полезных. Кое-кто разевал рот и на иные приятности, но имущество вроде богатых соляных копей Велички и Бохни сразу становилось государственным.
Гораздо важнее, что, продавая, а не раздавая часть реквизированной земли, я постарался вбить клин между еврейскими арендаторами и хозяевами-шляхтичами. Ну не у крестьян же искать деньги на выкуп поместий! А страна нуждалась в средствах для ведения войны. Вот и получается, если что-то хочешь сделать в отношении той или иной общины, этнической группы, то нужно найти союзников внутри этой группы.
Просто надо следить, чтобы евреи не выступали подставными лицами. Таких в случае разоблачения (пару раз удалось) сплавлял осваивать казахские степи. Но они быстро почуяли, где мед и масло на хлеб предлагают. Стоило взять вкусную приманку, как свои навыки предпринимательства евреи уже используют не в связке с польской аристократией, как это обычно было, а в сотрудничестве с русской администрацией. А вытягивать последние соки из земли и крестьян им нет смысла. И под законом ходят (жалобы по Кодексу христианина), и это уже не чужое временно взятое в аренду поместье. За пятнадцать прошедших лет идея не без огрехов доказана практически. Тамошние крестьяне в среднем живут не хуже, чем у помещиков, исповедующих православие или католицизм. В среднем - потому что всякое бывает. Как и везде.
А что делать, если в крае лояльность высшего сословия отсутствует, промышленности нет, денег взять неоткуда? Как создавать буржуазию? Есть два варианта: либо поляки, либо евреи. Говорите по-русски, будьте благонадежны и преданы власти - мы вас будем считать русскими Моисеевой веры. Хочется верить, что сработает. Проверить все равно не удастся. Вхождение растянется на столетия и подвергнется влиянию множества не зависящих от сегодняшних решений факторов.
– А когда в Москве поддержали, многие и вовсе за вас молиться стали.
Еще
Бродяг, не прижившихся и оставивших выделенные участки, опять же в Сибирь, чтобы жизнь медом не казалась. На рудниках рабочие руки полезны, и заводы нуждаются. Как приписывать стали к производству и бегунов по этапу отправлять, так и урожайность моментально выросла. Половина перемерла и сбежала в города, но тысяч двадцать пять хозяйств осело и землю пашет. Это где-то под сотню тысяч человек. Целые еврейские районы на Тамани и Кубани. До зажиточности далеко, но с голода уже не дохнут и особого пригляда не требуют.
Москва, конечно, несколько другая история. Пожаловались купцы русские на конкуренцию. Евреи разносили товар прямо по домам, что в те времена в Москве не принято было, и брали пониженной ценой с оборота. Иной раз и качество не лучшее, зато дешево. Жаловались на чрезмерную предприимчивость, прося оградить от пришлых.
Выгодное это дело - прокручивать рубль пять раз, пока у других он обернется только два раза. Где такое происходит - и налоги для государства вырастают, и жизнь дешевеет. А от этого государству и народу польза немалая.
Так что печалиться надо не о еврейской оборотистости - плакать надо скорее о том, что в руках у русских купцов рубль оборачивается недостаточно быстро.
– Ходят слухи, - после паузы продолжил Гейслер, - о создании специального комитета при императоре по еврейскому вопросу.
– Это правда. Собираются обсудить вопрос обезвреживания еврея, - с удовольствием сообщил я, пусть вспомнят доброго генерал-губернатора Ломоносова.
– Охранить крестьян от его экономического господства.
Пожалуй, гость добрался до цели своего визита. Забавно, но, собираясь ломать многолетнюю политику по данному вопросу, Дмитрий фактически признает ее пользу. В начальном варианте проекта в комитет входят высшая имперская русская аристократия, польская почти не представлена, за исключением спящего на ходу восьмидесятилетнего дедушки. А для консультаций собираются приглашать полезных евреев, то есть уже завязанных на центр и имеющих интересы в России.
– Это случится не завтра, - пояснил я, - сейчас есть более важные занятия, но тем не менее идея витает в окружении императора.
– Вы можете помочь в смягчении удара или хотя бы оттянуть его?
– Когда-то испанской королеве Изабелле, если мне не изменяет память, предложили миллион за отмену указа об изгнании. Она отказала. Предлагаете обратиться к его императорскому величеству Дмитрию? Полагаю, о моем положении вам прекрасно известно. Это только ухудшит ситуацию.
– Зачем же идти прямо к монарху?
– очень удивился Иона.
– Довольно подмазать членов комитета. Мне поручено предложить двести пятьдесят тысяч рублей на эти цели. Одноразово. А в случае необходимости и больше.