Победительница
Шрифт:
Примерный перевод архаичным способом: «Как страшно жизни сей оковы / Нам в одиночестве влачить. / Делить веселье – всё готовы, / Никто
Женщинам, по крайней мере счастливому большинству, от природы повезло неизмеримо больше: они знают, что такое жить удвоенной жизнью, что такое иметь в себе две жизни – свою и носимого ребенка. Вот почему многие после родов чувствуют не только необыкновенное счастье, но и странную на первый взгляд тоску, в которой ничего странного: вот меня было двое, а вот я опять одна...
Некоторое время я ничего особенного не чувствовала, это было только на уровне результатов теста. Было что-то вроде легкого приятного сумасшествия: я накупила кучу тестеров и постоянно проверяла себя – и утром, и днем, и вечером. И каждый раз радовалась: да, беременна.
Мне не терпелось сообщить об этом Владу. Я была уверена, что он будет счастлив, ведь нет ничего лучше, чем ребенок от любимого человека. Конечно, это предвещает некоторые сложности, но неужели их испугается человек, тащащий на своих плечах громадные дела, проворачивающий в своем мозгу огромные объемы информации, умеющий управлять тысячами и десятками тысяч людей?
Конечно, я сказала ему это не по телефону. У нас было очередное нежное и страстное свидание, после которого я его обрадовала. Он в это время одевался. На секунду застыл, надевая на себя (вид нижней одежды, который ниже талии, синоним словам пугливцы, бояки и т. п. – видимо, потому, что в те времена с ним было связано много стрессовых ситуаций, фобий и т. п.) 110 , а потом задал странный вопрос:
110
Видимо, имеется в виду слово «трусы», этимология которого на самом деле другая – от «труситься», «трястись».
– Интересно, а какой реакции от меня ты ожидаешь?
Я растерялась.
– Никакой не ожидаю. Просто сказала.
– Нет, ты не просто сказала. Ты сказала, чтобы я за тебя решал, как быть.
– А что тут решать? Есть варианты?
– Мне кажется, вариантов нет.
– И мне так кажется.
– Тогда могла бы и промолчать, – сказал он, потрепав меня по щеке, что я не очень любила.
– Есть женщины, которые могут промолчать в такой ситуации?
– Мало, – вздохнул Влад. – Была у меня одна такая лет пятнадцать назад. Вот любила меня женщина – по-настоящему. Ей любовь была дороже себя. Однажды говорит: «Знаешь, я от тебя аборт сделала». – «Когда?» – «Да месяцев шесть назад, не волнуйся. С тех пор веду себя осторожней». То есть она регулярно применяла всякие средства – таблетки или свечки, не помню. И никаких проблем. А у тебя что случилось? Не сработало?
– Что не сработало?
– Твои средства.
– Какие средства?
– Противозачаточные.
– Но я их не применяла!
Он хлопнул себя по коленям и покачал головой:
– Чему же ты удивляешься? Странно, что ты не забеременела раньше.
– Да не удивляюсь
– А ты что имела в виду?
– Я? То, что мы наконец поженимся, потому что у тебя веский повод и ни твой бывший тесть не будет в претензии, ни теперешний. Мы друг друга любим, у нас будет ребенок, что еще нужно?
Он долго смотрел на меня странным взглядом и молчал.
Я не выдержала:
– Что?
– Тебе честно или правду? – ответил он своим обычным шутливым вопросом.
– И честно, и правду.
– Хорошо. Единственная правда – ты мне всегда нравилась больше других. Чисто эстетически. У тебя красивое лицо, красивое тело, я люблю всё красивое. Но любовь – это все-таки что-то другое. Это, по-моему, желание видеть человека каждый день и общаться с ним каждый день. А если не пообщался, чувствуешь себя плохо, неуютно, будто не побрился.
– Значит, ты не хочешь видеть меня и общаться со мной каждый день?
– Нет.
– А с Сашей своей?
– Тоже нет.
– А с бывшей женой?
– Тоже нет. В этом моя трагедия, – запонурился он. – Я, наверно, еще никого не любил. Вот полюблю, тогда окончательно устрою свою жизнь.
Я была в трансе и в шоке, поэтому продолжала задавать бессмысленные вопросы.
– Ты хочешь, чтобы наш сын был безотцовным?
– Почему сын? И еще никого нет.
– Уже есть! Он есть!
– Определили пол?
– Пока нет, срок очень маленький. Но будет сын. Ты будешь жить и знать, что твой сын где-то растет плебс-боем? 111
– Повторяю, его пока нет. А если ты решишь его оставить, это будет твое решение. В таком случае вообще не понимаю, зачем ты со мной советуешься?
– Я не советуюсь! Я была уверена, что ты обрадуешься, что у меня от тебя будет ребенок.
Видимо, я выглядела такой несчастной, что Влада это навело на какие-то мысли. Он сказал:
111
Плебс-бой – уличный, маргинальный подросток (жаргон 20-х годов 21-го века.).
– Я радуюсь. Вернее, я готов обрадоваться. Но не сейчас. Сейчас не время, понимаешь? У меня есть некоторые срочные дела, после которых я заработаю много денег. Это даст мне свободу. Почти безграничную, поверь мне. Я смогу жить так, как захочу. От Саши избавлюсь, это решено. Вот тогда у нас всё будет – нормальная семья, нормальные дети.
– А если я сейчас все-таки рожу ребенка? – спросила я.
– Ты можешь это сделать. Но это будет по отношению ко мне предательство. Подножка. Вернее, удар ножом в спину. Мы не сможем встречаться. Извини.
Я не ожидала, что на меня так подействует эта его угроза. Он стал не только частью моей жизни, он стал моей жизнью. Дело не в том, что прошла аллергия, хотя и в этом тоже, Влад сделался для меня чем-то вроде кислородного аппарата для задыхающегося больного. При этом не обязательно дышать всегда, пусть изредка. Но – отнять совсем? Этой мысли я не могла перенести.
– То есть, – уточняла я, – условие продолжения наших отношений – аборт? Если говорить прямо?
– А почему не говорить прямо? – весело удивился Влад. – Давай говорить прямо. Я вообще, надо сказать, не люблю детей. Особенно маленьких. Но от тебя – переживу как-нибудь. Только не сейчас. Сейчас – нет. Категорически.