Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)
Шрифт:
– Ой, да на этого! На хирурга! Кто же этого его так?! И одежу забрал...
– Одежа висит, - вмешалась в разговор вторая понятая.
– Вон на стуле. Видать сам разделся...
В дверь постучали.
– Кого еще черт несет?!
– крикнул старший опер.
Лейтенант уже открывал дверь.
– Товарищ полковник...
Замначуправления кивнул. Высоченный, крутой мужик, родом из ближнего Подмосковья. Биография его была известна. Попал он в милицию по чистой случайности. После дембеля. Рядовым. Закончив тогдашнюю Высшую Школу МВД, сразу пришел в
Полковник теперь курировал раскрытие преступлений, имеющих общественный резонанс.
– Ловягин. Иди-ка сюда.
– Вот он я!
Они уединились в кухне.
От полковника слегка потягивало перегаром.
Косивший под дурня или под юродивого, с которого нет спроса, старший опер мгновенно уловил его, спросил фамильярно:
– Коньячку откушали вчера, Семен Иванович? А, как насчет опохмелиться? А то здесь есть. Но только китайская. С жень-шенем...
– Да ну с их отравой... Как дело? Зацепки есть?
– Пока нет. Собака потеряла след недалеко у подъезда. Скорее всеего, тут стояла машина...
– Свидетели?
– Пока нет. Участковый и оперативники обходят соседей. Может, кто-нибудь видел...
– Это мы уже проходили.
– Участовый очень надеялся на одного. Тот ему уже помог однажды. Инвалид. У окна все время сидит...
– У тебя есть что?
Ловягин один за другим продемонстрировал пустые холодильники.
– Не для продуктов же такие камеры...
Старший опер говорил намеренно хрипло. Отрывисто. Таким, как этот мужик, надо подавать себя нахрапистым, сильным. Демонстрировать, что знаешь, чего ты добиваешься: иначе, конец... Потом про тебя и не вспомнят!
Полковника тоже заинтересовала необычная для кухни техника с программным компьютерным обеспечением.
– Ты прав.
– Я думаю, тут хранили медицинские препараты! Для пересадки органов. Убитый - ведь он медик...
– Я что-то не догоняю тебя Ловягин! Яснее можешь?
– Тут китайская мафия поработала.
– Ты имеешь в виду "триады"?
Чень - по китайским меркам настоящий великан - около 190 сантиметров ростом - вытянулся в громоздком, как ванна кресле пятидесятых годов и включил похожий на сгорбившегося лакея торшер.
Он любил эту свою московскую квартиру. Она была большой и слегка потертой. Как дорогая плюшевая игрушка, которой много лет никто не играл. Но, вместе с тем, - производила впечатление не только своей вместительностью, но и видом, который открывался из окна на самый центр Москвы - гостиницу "Метрополь" и Центральный Телеграф.
Все в квартире было крупным, тяжеловесным, добротным. И хотя повидал он на своем веку немало роскошных аппартаметов, она, как бы поднимала его в своих собственных глазах. Может потому, что помнил себя в раннем детстве в квартире отца -одного из сановников Мао, снесенного культурной революцией
Придвнув к себе старомодный, но хорошо сохранившйся телефон, он набрал номер справочного бюро.
– Как мне позвонить мистеру Лань У, корреспонденту из Гонконга. Он аккредитован в Москве...
Выяснив нужный номер, он неторопливо набрал его. Трубку сняли на четвертом гудке.
– Хеллоу!
– приятный мужской баритон был вкрадчив.
– Господин Лань ?
– Чень кашлянул.- Это близкий приятель Ли. Вы уже слышали о его судьбе?
– Я ничего не знаю...
Похоже, звонок застал корреспондента врасплох.
– Он убит. Его застрелили...
Чень немножко промолчал и продолжил:
– Я собираюсь найти тех, кто это сделал. Как вы понимаете, ни в какую милицию я обращаться не стану. Вы меня слышите ?
Он сознательно дал почувствовать собеседнику, насколько решительно настроен, но тот все еще молчал.
Чень досадливо поморщился и продолжил:
– Я не хотел бы приезжать к вам домой: у вас жена, дети! Единственно, что мне хотелось бы знать: имя той фирмы, где Ли заказывал для вас девочек...
Он тут же почувствовал: стрела попала в цель. Мистер Лань спросил, где и когда он может видеть прятеля Ли .
– Я живу напротив Центрального Телеграфа. Тут мы и встретимся...
Мистер Лань оценил форму, которая была использована для приглашения, торопливо спросил
– Когда именно ?
Чень насмешливо поджал губы: ох уж эти гонконгские китайцы! Любой нажим, и они уже тают от ужаса, как мороженное! Что бы не говорили, а Запад обезоруживал: права человека, демократия, цивилизованность! А когда наступал час "икс", человек в ужасе зарывал голову в песок..."
У Ченя на родине, таких бесхребетных слизняков не встретишь. Там все с хребтами...
– Сколько вам нужно, чтобы доехать ?
Он вежливо дал понять, насколько все срочно.
– Минут сорок...
– О кей, через сорок минут. Буду ждать вас на лестнице у Центрального Телеграфа. У входа... Надеюсь, меня вы не перепутаете: я не просто говорю по - китайски, я еще и настоящий китаец...
Через сорок минут Чень увидел поспешно взбегающего по лестнице китайца.
Чем-то Лань У напоминал его самого. И не только ростом и поджаростью. Оба были одеты в подобранные со вкусом европейские костюмы, и оба выглядели, как иностранцы, выбравшие для встречи в незнакомом городе место, которого не могло не быть - Центральный Телеграф.
– Лань, - протянул руку журналист.
– Чень, - ответил тот не без иронии. Он хорошо сознавал свою силу и знал, что, хотя она и невидима и неслышима, как радиация, дозиметры инстинкта ее тут же улавливают.Звонят, как взбесившеся счетчки Гейгера Мюллера.
Лань лихорадочно рылся в своих записных книжках. Их у него было две. Перелистывал страницы, нервно цокал, возвращался назад. По-видимому, хотел показать Мистеру Ченю насколько готов выполнить любую его просьбу.
– Это все, что вам нужно ?
– он почти плакал.