Победившие не вернутся
Шрифт:
Он схватил шкатулку, сжал ее, оглядываясь, обо что треснуть ее, но вместо этого поднял над головой и заорал, забыв, что его могут услышать враги. Это был вопль не столько страха и отчаяния, сколько бессилия перед обстоятельствами, из-за которых он попал в эту игру, не зная правил.
Никто не услышал.
Выкурив папиросу и успокоившись, Гардаш положил шкатулку в саквояж и вдруг понял: с этими камешками, которые явно обладают не известными науке свойствами, его жизнь уже не будет прежней. И скорее всего, – не сладкой. Кто-то будто бы решил управлять
Над крышами уже занимался рассвет, когда вернувшись к реальности, Гардаш предположил: если бы иезуиты знали отель, то уж точно выследили их. Он потерял слишком много времени, не зная еще о том, что подобная потеря подобна потери крови. Подхватив саквояж, он пошел вдоль крыши, нашел слуховое окно, через которое выбрался на чердак дома, а оттуда спустился на улицу.
Он огляделся. Преследователей нигде не было видно. Гардаш отправился домой.
Но Кати в номере не оказалось. На столе он увидел красную розу в бокале для шампанского и прислоненный к ней конверт.
С недобрыми предчувствиями Гардаш вскрыл его. На бланке отеля торопливым почерком Кати было написано:
«27 июля 1914 года,
отель «Франц Фердинанд».
Алекс, любимый!
Принесли телеграмму: тяжело заболела мама, она в больнице св. Георгия. Отец умоляет приехать. Я ждала тебя, сколько могла, но через час уходит поезд на Санкт-Петербург, а следующий через двое суток. Багаж упакован. Мне нельзя ждать. Я надеюсь, ты поймешь и простишь меня. Возвращайся скорее, жду дома.
Целую,
твоя Катя».
Скомкав письмо в кулаке, Гардаш побежал к портье, перепрыгивая через три ступеньки.
– К жене приходил кто-нибудь? – спросил он.
– Нет, что вы! Фрау Лозинская распорядилась об извозчике еще до полуночи, когда вы изволили уйти. Мы помогли погрузить ее вещи, и она отправилась на вокзал.
– Мне срочно нужно в Петербург! А поезд только в среду! Может быть, добраться до Женевы?
Портье смотрел на русского с горькой улыбкой, как на ребенка.
– Господин Гардаш, – молвил он, кладя перед ним на стойку раскрытую газету. – Разве вы не слышали? Сегодня наш император, да хранит его Господь, объявил войну Сербии. Границы закрыты. Я сожалею.
Гардаш схватил газету, впился в текст сообщения.
– Боже правый! – вырвалось у него. – Значит, они все-таки не простили убийства эрцгерцога! Так я и знал! Но ведь Сербия связана договором с Россией?
Портье вздохнул.
– Я тоже боюсь, что начнется большая драчка, господин Гардаш. Французы и англичане уже покинули отель. Остались швейцарцы, да еще американцы, которым на все наплевать. Хотите что-нибудь выпить? Мы сегодня наливаем всем желающим.
– Нет, уж, спасибо, – сказал Гардаш, – не вижу повода.
– Вы русский подданный, вам лучше пока остаться в Вене. Война
– Не уверен, – грустно ответил Гардаш. – Пожалуйста, подготовьте счет, я уезжаю.
Глава 3. Парящий в небесах
«Совершенно секретно!
По прочтению уничтожить!
9 августа 1914 года,
Швейцария, Люцерн.
Италия, Ватикан. Папе Пию X.
Ваше Святейшество!
С тревогой обязан сообщить Вам, что месяц назад в результате предательства одного из бывших братьев нашего Ордена украдено сокровище – ларец из египетской бирюзы с тремя древними артефактами дохристианского происхождения, которые были завоеваны тамплиерами в результате Крестовых походов на Иерусалим. Вот уже несколько веков они являются собственностью Святой Католической Церкви.
Попытки нашего воинства найти ларец, пока ни к чему не привели.
В связи с начавшейся войной, в которую неизбежно будут втянуты многие страны, возникает опасность использования артефактов с целью достижения победы одной из сторон. В связи с этим испрашиваю Вашего благоволения к применению особых мер ради единства Святой Церкви и скорейшего наступления мира во всем мире.
С пожеланием спасения во Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.
Генерал Ордена Иезуитов,
Йозеф Шорт».
В полдень Гардаш пристроился под навесом ресторанчика, чтобы перекусить и заодно обдумать свое положение. Ему принесли стейк и пиво.
Поскольку Катя увезла все свои вещи, пожитки Александра уместились все в том же саквояже, на дно которой он положил злосчастную шкатулку.
Гардаш не хотел задерживаться в Вене. Но не потому, что опасался паспортного контроля и полиции. За ним гнались и будут гнаться, не смотря на начавшуюся большую войну. Больше полиции он опасался иезуитов. Поэтому, прихлебывая пиво, Гардаш с тревогой озирался по сторонам.
Когда со стейком и пивом было покончено, он вспомнил про Моржа и направился по указанному в карточке адресу – в департамент пожарной охраны.
Здесь было все, как обычно, но вокруг здания толпились солдаты, а пожарных зачем-то вооружили карабинами.
– А я-то думал, вы с супругой уже по дороге Петербург! – воскликнул брандмейстер, встретив Гардаша. – Как поживаете?
– Вы не представляете, что мне пришлось пережить, когда мы расстались. Меня преследовали иезуиты.
– Чем же вы им не понравились? – добродушно спросил Морж. – Орден не охотится, за кем попало.
– Возможно, лицом, – пытался отшутиться Гардаш. – Что ни говори, а на австрийца или венгра я не очень похож.
– Согласен. Что же вы собираетесь делать?
– Пока не знаю. Жена выехала в Россию, еще не зная о войне, у нее заболела мать. А я застрял. Что бы вы в такой ситуации посоветовали?
– Я?
– Простите… Выходит, вчера при пожаре я воспринял ваше любезное предложение буквально!
– Мы переходим на военное положение. Будем вместе с полицией и солдатами патрулировать столицу. Круглые сутки.