Побег из Амстердама
Шрифт:
— Вот что я думаю… Какова роль Анс в этом? Правда ли, что она ничего не знает об этом или просто тебе ничего не рассказывает…
— Анс у нас молчунья. Она гораздо охотнее занимается чужими проблемами, чем своими. Картинка ее собственной жизни должна быть совершенна. Я думаю, что она больше знает о Мартине, но мне никогда не расскажет. Во всяком случае у них в семье серьезные проблемы, и об этом она тоже не хочет распространяться.
— Ты ей доверяешь?
Я испугалась его вопроса:
— Она же моя
— Ну ладно. Только странно, что она не посвящает тебя в свои дела с Мартином. Мне кажется, что такие вещи именно с сестрой и обсуждают.
— Мы ничего не обсуждаем. И никогда ничего не обсуждали. Мы, конечно, помогали друг другу раньше, но всегда молча. Потом, когда я ушла из дома, у нас стало все по-разному. Она чувствовала, что я ее бросила, а меня раздражало, что она строила из себя мисс Совершенство, что она всегда все лучше знала, лучше делала и лучше понимала. Она всегда старалась играть мою мать, а я этого терпеть не могла.
— Но когда тебе нужно было уехать из Амстердама, она оказалась первой, куда ты направилась.
— У меня не было никого другого.
— У тебя нет подруг?
Я покачала головой:
— Настоящих нет. Во всяком случае никого за пределами Амстердама.
— Даже старых друзей?
— Никого. Может быть, на этом закончим? Давай поговорим о более важных вещах. Например: как мы будем действовать?
Глава 38
Было темно, и город казался покинутым. Только несколько собачников рискнули выйти на улицу и гуляли, согнувшись от ветра. Снег почти весь растаял. Мы с Гарри сидели в машине и ждали, когда Анс выйдет из дома. Было холодно, и мы все время курили, пытаясь согреться и хоть немного расслабиться. Она не появлялась.
Полчаса назад я позвонила ей и сказала, что сижу в мотеле в Акерслоте, в двадцати минутах от ее дома, и мне совсем плохо. Она сказала, что немедленно приедет. Я предупредила, что, если она привезет с собой Виктора, я тут же сбегу опять. Она должна приехать одна. Я доверяю только ей и больше никому. Она пообещала. Сказала, что найдет для детей няню. Я слышала голоса Мейрел и Вольфа и попросила ее позвать их к телефону, но она ответила, что это неразумно. Ей наконец удалось их успокоить, и мой голос их только расстроит. Я нажала на отбой и отшвырнула телефон.
Руки совсем онемели от холода. Гарри предложил сходить выпить кофе в отеле, возле которого мы припарковались.
— Нам будет видно ее из окна. Пойдем, а то мы так окоченеем, что с места потом не сдвинемся.
Мы вышли из машины. В баре отеля было темно и душно, как будто сюда никогда не проникало ни лучика солнца. Пахло прогорклым кофе, сигаретами и рождественским
Мы сидели молча, глядя на улицу. Официантка со стуком поставила на стол две чашки, которые купались в расплескавшемся в блюдцах кофе, и сунула чек под ветхий рождественский букет на столе. Она собралась зажечь красную свечу, но Гарри остановил ее, сказав, что у него от них болит голова. Тогда она пожала плечами и направилась к бару, где в пепельнице ее дожидалась тлеющая сигарета.
Гарри взглянул на часы и посмотрел на меня.
— Она должна была уже выехать, если хочет в полдевятого быть в Акерслоте.
— Может, она вообще не поедет. Отправила за мной Виктора или Ван Дейка.
— Она может так поступить? Мы как-то об этом не подумали…
— Я не знаю, Гарри. Мне показалось, она поедет. Если она, конечно, на самом деле хочет мне помочь. Я ведь так ее просила…
— Может, она решила, что ты хочешь выманить ее от детей. Ты должна ей позвонить. Узнай, в дороге ли она. Вот, возьми мой телефон, мой номер не определяется.
— И что мне сказать?
— Все равно что. Лишь бы она вышла из дома.
— Мы ведь можем дождаться, пока она ляжет спать?
— Кого ты боишься? Родной сестры?
Он сунул телефон мне под нос. Я набрала номер. Ладони тут же вспотели.
Анс взяла трубку, она тяжело дышала.
— Это я… Я тебя жду… — мой голос как будто споткнулся и сорвался. Ничего страшного, чем более странной я покажусь, тем лучше.
— Я не могу уехать, у меня здесь небольшая проблема.
— Но ты должна. Я не могу больше сидеть здесь одна…
— Я пытаюсь. Но Вольф приболел и не хочет меня отпускать. Я же не могу оставить няню одну с ребенком, который капризничает…
— Господи, что с ним?
Гарри испуганно посмотрел на меня и сунул мне пивную картонку и ручку. Я написала: Вольф заболел!
— Его тошнит. У него рвота и температура поднялась. И он все время зовет тебя.
Гарри быстро написал что-то на подставке и отдал ее мне: Врет! Пытается заманить тебя домой!
— Приезжай, пожалуйста, забери меня.
— А ты не можешь там вызвать такси? Я заплачу…
— Нет, Анс, извини. Они меня не отпускают. У меня нет денег. Я боюсь!
— Ты пьяна.
— Это господин здесь говорит, что позовет полицию.
Я начала всхлипывать. Нос тут же заложило. Я не притворялась. Мой ребенок болел, а я чувствовала себя в тысяче миль от него. Это было физически больно. Как будто мое сердце вырывали из груди.
— Дай мне этого господина.