Побег из Фестунг Бреслау

Земянский Анджей

Одна из призрачных фигур схватилась на ноги.

– Докладывает сержант…

– Да ладно, ладно… - Жестом руки Шильке успокоил рвение доклада. – Фамилий не называйте, потому что я и так не запомню. Я же спрашивал, что здесь происходит?

– Яволь!

– О Боже, - поднял глаза к потолку Шильке. – Вы устав знаете? Что спрошенный унтер-офицер отвечает своему офицеру?

– Он отвечает: "Слушаю!".

Новый направленный в потолок взгляд.

– Это я слушаю. Или мне повторить свой вопрос в третий раз?

Идеальная штабная штучка. Пара дурацких слов, и фронтовик-простак теряется

перед образованным штабным офицером. Уже известно, кто есть кто, кто тут командует, а кто является нулем в этом уравнении. Не нужны никакие чины и военные ранги.

– Мы отрезаны.

– Аллилуйя, - сухо заметил Шильке.

Они молча глядели друг на друга. Один со снисходительностью, другой в полнейшей потерянности. Офицер решил помочь унтеру.

– У вас есть какой-нибудь план?

– Мы думали, что это вы нас спасете.

– А когда меня не было, о чем вы думали?

На сей раз вопрос прозвучал с явной, вежливой заинтересованностью. Кто-то сзади не выдержал и фыркнул, заметив сконфуженность сержанта.

– У нас есть… У нас взрывчатка под той вон стеной. Как только услышим Иванов с другой стороны, мы ее взорвем и завалим стену на них.

– А потом?

– Ну, не знаю. – Сержант тут же поправился. – Значит, ну, не знаю, герр капитан.

– Ага. А тут есть какой-нибудь сапер?

– Я здесь! – Очередная фигура сорвалась на ноги. Похожая на привидение по причине одеяла на шлеме таким образом, что солдат, скорее, походил на русскую бабу. – Докладываю…

– Все, все. Один черт, вашего имени я не запомню. Перенесите заряды из-под той стены под вон ту, - указал он в противоположном направлении.

– Но ведь это несущая стена.

– Потому я и не приказываю вам взрывать ее всю. Сделайте маленькую дырку, чтобы через нее вы могли сбежать к камрадам, - отдавал распоряжения Шильке.

– А вдруг мы убьем кого-то из тамошних?

– Так попробуйте их предупредить. Если боитесь, что Иван подслушает, кричите шифром. Например: "Гросс, все идут на север!".

Шильке надеялся на то, что наиболее разумный солдат из тамошней группы поймет это и отодвинет людей под нужную стенку.

– Так ведь это же несущая стена, - повторил сапер.

– У вас есть две возможности. Или сбежите через дырку, или погибнете, и тогда будет безразлично, вызвал вашу смерть завалившийся потолок или русские пули. Tertium non datur!

– Господи… Не понимаю.

– Это по-латыни: "Третьего выхода нет" [3] .

Шильке уже не намеревался заниматься придурком. У него было чертовски мало времени, а пребывание здесь в любой момент грозило какой-нибудь идиотской атакой, контратакой, анти-контратакой, противо-анти-контратакой, каким-нибудь совершенно глупым убийством людей и устройством одни другим всяких гадостей. Он был абсолютным пацифистом до самых глубин собственных убеждений, война была противна ему, но более всего – она ему осточертела.

3

Вообще-то: "Третьего не дано".

– Рядовой Риттер!

– Здесь!

Очередной человек, записанный обществом

в список потерь, встал во фрунт.

– Вольно.

У Риттера было мягкое, хотя и грубо отесанное лицо, которое уродовал только шрам с рваными краями, пересекающий левую щеку. Наверняка не военная памятка. Шрам был весьма старым. Как и другие, Риттер глядел на офицера как на последнюю надежду. Но тот должен был его разочаровать. Несмотря на врожденный пацифизм, он не был благотворительным учреждением, раздающим счастье налево и направо. Не он был виноват во всех несчастьях, и они, говоря по чести, не слишком-то его и волновали. Он просто натренировал в себе трезвое мышление и такой же взгляд на все дела.

– Ведь вы строительный столяр, правда?

– Да. Был.

– Вы сбивали специальные ящики для перевозки произведений искусства, так?

– Так точно! Я был хорошим столяром, герр капитан.

– Вот именно. А вас не удивляет, что в такой момент такого нужного специалиста направляют на фронт? В первые ряды?

– Говоря по правде, я не понимаю вопроса, герр капитан. Мне прислали повестку из управления пополнений…

– Я веду следствие по делу серии таинственных убийств в группе людей, занимающихся эвакуацией ценных памяток. Отсюда и мой вопрос.

Риттер выпучил глаза. У него просто в голове не помещалось, что в этом море огня, океане боли и несчастий, на ежедневно расширяющемся кладбище кто-то ведет следствие по делу каких-то там убийств, абсолютно не существенных, принимая во внимание размеры поражения. Понятное дело, что он был служакой, сейчас он был внедрен в подчиняющуюся дисциплине часть, но вот поверить он никак не мог. Следствие! Да еще и кем проводимое? Самым энергичным и способным офицером, какого довелось ему видеть за последнее время. Человеком, которому умение командовать само шло в руки, и под руководством которого они многое могли бы сделать. Столяр потряс головой.

– Кто направил вас на фронт? – допрашивал Шильке. – С кем-то поссорились? Заметили что-то беспокоящее? Что-то обратило ваше внимание?

– Нет, герр капитан. Ничего серьезного я не видел.

– Именно о таком я и догадывался! – рявкнул Шильке. – Ведь если бы вы чего-то увидели, вас, черт подери, попросту бы убили! А они "всего лишь" отослали вас на фронт. Что вы видели такого, что могло бы не соответствовать рутинным действиям в вашей профессии?

Ситуация, словно из кошмарного сна. Вокруг поле боя, за стеной русские, артиллерия долбит со всех сторон, налеты ежесекундно, у всех вокруг заряженное оружие, Шильке спрашивает про какие-то там мошенничества в сфере, связанной с произведениями искусства. Так это и вправду сон?

– Хорошо, хорошо, - уже немного нервничая, сказал офицер. – Сейчас я назову вам несколько фамилий, а вы, Риттер, скажете, какая из них вам не известна. Поняли?

– Не понял, герр капитан.

– Вы укажете фамилию человека, которого НЕ знаете. Ясно?

Тот подтвердил, кивнув головой.

– Галант, Форст, Клостерманн, фон Хайманн, Клосинский, Райбау…

– Этих всех знаю, герр капитан. То есть, знал, потому что…

– Я знаю, почему вы говорите "потому что", - отрезал Шильке. – Дальше: Гутом, Нагорский, Цвайбельштайн, Гауэнтр, Нойманн…