Побег из преисподней
Шрифт:
— Хорошо, — кротко сказала Лидриэль и стала деревянной ложкой зачерпывать отвар и буквально по капле вливать его в раненого.
Тот слегка порозовел, стал не таким бледным, задышал ровнее.
Солнечная танцовщица слила остатки отвара во фляжку, чтобы поить мальчика по дороге. Сходила еще раз за водой: нужно сделать отвар, придающий силы в долгом пути.
Пока ходила к реке, вспомнила о живом мешке.
— Файнос, а может быть, тот, кто в мешке урчит, есть
хочет?
—
— Мы его вытряхнем, да?
— Не стоит. Лучше я прямо в мешок лепешку закину, — решил кентавр. — Его жилец как-нибудь разберется.
Он был прав — лепешке зверушка обрадовалась, стенки мешка заходили ходуном. Потом раздалось довольное икание.
— Ну вот, накормили животинку, — обрадовался Файнос. — Можно собираться. Мешок притачаешь позади вьюков.
— Почему? — заинтересовалась Лидриэль.
— Ну, вдруг это писать захочет после еды или еще чего-нибудь. Чтобы не смущалось, но и вещи мне не попортило. А мешок потом постираем, ежели что. Парня в покрывало хорошенько заверни, чтобы он лихорадку не поймал. И сама не простудись.
— Ладно, — проворчала Лидриэль. — Не простужусь. На ничейных землях рассветы всегда такие серые?
— А Бетрезен их знает, — махнул рукой Файнос — Не обращал как-то. внимания. Рассвет и рассвет. У тебя сажа на щеке.
— Правда?
— На правой. Рукой, наверное, задела
Лидриэль сморщилась, достала платок и зеркальце и принялась оттирать сажу с личика
Глава седьмая Правильная раскраска кентавров
Когда солнце встало, они уже были далеко-далеко от развалин. Перебрели реку и поехали на восток.
Файнос шел ровно, не медленно и не быстро. Лидриэль придерживала раненого, чтобы не сполз со спины кентавра. Это было нелегко.
Во время пути Лидриэль выспрашивала Файноса о его народе.
— А нам обрадуются твои родные? — спросила она, дергая кентавра за волосы.
— А почему нет? — весело отозвался Файнос. — Если они обрадуются мне, почему они не должны обрадоваться моим друзьям?
— А тебе они точно обрадуются? — уточнила предусмотрительная Лидриэль.
— Лидри! — возмутился Файнос.
— Я только спросила! — огрызнулась Лидриэль. — Я откуда знаю, может, ты давным-давно расплевался со всеми и сбежал из семьи…
— Я — не ты, — напомнил кентавр.
— Что ты говоришь!
— Если бы я так сделал, то вернуться обратно у меня бы духу не хватило. Мы очень воинственны и потому хорошо воспитаны. За невежливое поведение можно и копытом в лоб получить, мало не покажется.
— Спит.
— Это хорошо.
— А ты как?
— Да понемногу расшевелился, сонливость прошла. Но если дашь бодрящего отвару, не откажусь.
— Держи флягу, — передала питье кентавру Лидриэль. — А у тебя семья есть?
— У меня есть брат. У него жена и дети.
— А сам?
— Я пока ищу свою лошадку… — Судя по голосу, Файнос улыбался.
На пути им не попадалось ни селений, ни развалин.
— А почему земли вокруг такие пустынные? — удивилась Лидриэль.
— Скудные потому что. Дождей мало. Это такая полоса идет. Севернее пооживленней, там и города, и деревни. Там, где земля кентавров, равнины зеленее. Но сейчас здешняя скудость для нас — это даже хорошо. Меньше бед. Мне совершенно не хочется воевать с раненым на загривке.
Лидриэль подумала — и внутренне согласилась с кентавром.
Файнос неожиданно свернул и направился на небольшую возвышенность.
— Зачем это? — удивилась солнечная танцовщица.
— Нужно посмотреть, далеко ли еще. Может быть, уже виден дым от наших костров.
Холм был пологим. На его вершине ветер трепал сухие метелки травы. Приставив руку ко лбу, кентавр принялся всматриваться в расстилающиеся впереди земли.
— Ну что? — Лидриэль было досадно, что она не может теперь вот так запросто вскочить на ноги и сама посмотреть.
— Уже скоро, — ободрил ее Файнос. — Земли кентавров вон за той грядой холмов. Я вижу дымок… Сейчас мы сделаем привал, я должен подготовиться к встрече.
— Привал — это хорошо, — одобрила Лидриэль. — У меня спина затекла.
— Сейчас разомнешься.
Кентавр сошел с холма. Добрался до ручья. Помог солнечной танцовщице снять раненого со спины, уложить на траву. Отвар действовал в полную силу, человек не просыпался. Лидриэль сняла повязку, проверила рану: кровь на ране запеклась корочкой, нагноения, к счастью, не было.
Солнечная танцовщица наложила свежую повязку. Снова дала питье.
Фиолетовая жабка, притороченная в мешке к седлу, никак себя не обнаруживала.
Кентавр же занимался довольно странным (на взгляд Лидриэль) делом: он прихорашивался. Достал из вьючной сумы мешок, из мешка гребень и принялся терзать свою гриву волос. Расчесавшись, начал заплетать мелкие косички у висков, опутывая их яркими кожаными ремешками.
Затем, умывшись в холодном ручье, Файнос стал раскрашивать себе лицо красной и черной красками. Верхнюю часть лица он расписал в красный цвет, нижнюю в черный.