Побег Крамера
Шрифт:
И снова ее бывший подопечный не дал ей времени на ответ. Хрипло прочистив глотку, он продолжил:
– Во мне нет стыда, Лидия. Нет страха перед непознанным. Я тот Адам, которого соблазняла Лиит, женщина-демон, бывшая до Евы. Ее слова как мед, но в них погибель, грех, неизвестный мне доселе. Ведь все, что я совершал до сегодняшнего дня, нельзя назвать грехом? Плод познания был вручен мне против моей воли. Убивал я лишь понарошку. Даже в чревоугодии меня не упрекнуть.
Из динамика донесся короткий смешок.
Я чист, как не согрешивший еще Адам, и подобно ему
В динамике оглушительно громыхнуло и взвизгнуло. Наступила тишина, нарушаемая лишь треском статического электричества. Лидия нервно поправила темную прядь волос на виске. В поле ее зрения вплыло лицо майора Моргана, распухшее и белое как полная луна. С покрасневшим от телефонной трубки ухом и дрожащими губами. Он очень нервничал и каждые десять минут пил «Алька-Зельцер», борясь с нестерпимой изжогой.
– Что это было? – спросил он. – Он выстрелил?
– Да. – доктор Валентайн взглянула на оживленно жестикулирующих техников, – Разбил переговорное устройство. Что сказал генерал Андерсон?
Морган болезненно сморщился, став похожим на проколотый мяч для водного поло.
– Генерал собрал совещание. На нем присутствует господин вице-президент, двое конгрессменов
– Короче, всю ответственность за принятое решение возлагают на вас, – безжалостно подвела итог Лидия. Бледное лицо Моргана «сдулось» еще сильнее. – Этого следовало ожидать. Вы слышали, что сказал беглец, майор?
– Слышал. Вы считаете, он способен выполнить угрозу?
Лидия закусила губу.
– Я в этом уверена, – ответила она после некоторого промедления. – Наш бывший подопытный сошел с ума. Его мозг не выдержал нагрузки стимулирующих препаратов. Я настаиваю на том, чтобы его требования были выполнены. Этим вы, возможно, сохраните жизнь полковнику Бауэру.
«И Крамеру», – вот, что может, но не хочет добавлять она.
Я кручу в руках пистолет. Смотрю на скорчившегося у стены полковника. Три патрона. Я разбил переговорник рукояткой. Сто восемьдесят секунд. Минуло уже больше половины.
Все-таки я не смогу сделать то, что пообещал Моргану. Симулятор одно, в реальности по другому. Я убийца, а не мясник.
Одна пуля. Точно между глаз. Никаких мучений. Никаких луж крови, запоздалых молитв, бессмысленных просьб о пощаде. Пощады не будет. Чистая и быстрая работа.
Сто девятнадцать, сто двадцать, сто двадцать один.
– Полковник, Густав, – он медленно поднимает голову. Фуражка потерялась, редкие седые волосы торчат в разные стороны. – Вы спрашивали про ошейник.
Он молчит, смотрит сквозь меня. Его мысли очень далеко сейчас. Я не хочу, чтобы он умер, не узнав ответа на свой вопрос.
– Вы спрашивали, почему не сработал мой ошейник, – в его глазах появляется прозрачный блеск, бледное подобие любопытства. – Я его закоротил. Ручкой, той самой, которой
Он сомнамбулически кивает. Я пальцем оттягиваю предохранитель. Сто семьдесят восемь, сто семьдесят девять. Дверь все еще закрыта, горит красный огонек. Сто восемьдесят.
Все.
– Крамер, – не знаю, что он хочет сказать и не собираюсь слушать.
Потяжелевший пистолет оттягивает руку. Я все равно поднимаю его и нацеливаю в точку чуть выше переносицы Бауэра.
– Крамер.
Прости и ты меня, полковник.
Металлический лязг. Шипение гидравлики. Красный огонек мигнув, сменяется зеленым. Дверь медленно поворачивается вокруг своей оси. Я быстро укрываюсь за Бауэром.
Ярко освещенный цепочкой галогенных ламп туннель пуст. Пуст! На бетонном полу розовый комок жвачки, раздавленный ботинком с рубчатой подошвой – здесь были люди, солдаты. Они ушли. Далеко ли? Надолго?
– Пойдемте, Густав, – говорю я полковнику. – Нам предстоит еще одна небольшая прогулка. Всего лишь до конца этой замечательно прямой бетонной кишки.
Это невозможно, но я отчетливо слышу восхитительный шорох листвы, доносящийся с другого конца туннеля. Чувствую запах недавно прошедшего дождя. Меня посещает абсурдное чувство, что я вот-вот вернусь домой. Хотя Проект был моим единственным домом.
– После вас, полковник, – галантно предлагаю я, не забывая о возможных снайперах, таящихся с той стороны. – Посмотрим, есть ли свет в конце этого туннеля.
Света не было, но лишь потому, что туннель выходил в ночь. Безлунную южную ночь, полную мокрого древесного шепота, совиных криков и угрожающего людского молчания. Ночь это прекрасное время.
Особенно, если ты пытаешься убегать и прятаться.
Ослепительный луч прожектора зигзагом пробежал по склону холма. Задел верхушки деревьев, вплотную обступивших замаскированный «аварийный выход 4». В случае ЧП отсюда предпологалось срочно эвакуировать персонал Проекта.
Двухместный бесшумный вертолет AGH-2 «Вервольф» завис прямо над выходом, едва не касаясь черным брюхом вершины сосен. Стеклопластиковые лопасти несущего винта с громким шорохом месили тяжелый от влаги воздух. Стрелок-штурман, сдвинув в сторону дверь, всматривался в пейзаж через инфракрасный прицел снайперской винтовки «Баррет».
– Филин-1, это База, – раздался голос в его шлемофоне. – Что там у вас?
– База, я Филин-1, – стрелок оторвал щеку от приклада, сплюнул вниз. – Все чисто, повторяю, все чисто. Сейчас поднимемся повыше.
Подняться не успели. Внизу из зарослей, спотыкаясь и припадая на одну ногу, вышел человек в рваном мундире. На границе светового потока, созданного прожектором вертолета, он упал на четвереньки. И застыл, не делая попыток встать или ползти дальше.
– База, вижу полковника. Прямо под нами, около семидесяти метров к западу от «выхода 4», – стрелок положил ружье плашмя на колени, нагнулся. – Посадка невозможна из-за деревьев, спущусь к нему по лестнице.