Побег Кратова
Шрифт:
Также в дальнем углу каюты при необходимости можно было организовать отхожее место, чтобы с определенной долей комфорта справить большую и малую нужду. Но так как помещение явно предназначалось для одного человека, этот процесс доставлял обитателям комнаты ряд неудобств, с которыми им приходилось мириться.
А в еще одной части стены находились специальные ниши для дезинфекции рук.
В сны Кратова плавно начали проникать образы и видения. Обрывками, бессвязными кадрами они пролетали и тут же ускользали, оставляя смутные отпечатки на следующее утро. Проснувшись посреди ночи от кошмара, который он не смог сразу же вспомнить, он увидел Ясера. Тот спал поперек комнаты прямо у входа в позе эмбриона.
По
Промежутки, пока их спаситель отсутствовал, остальные обитатели комнаты проводили в задумчивой тишине. Временами они коротали время за разговорами, пытаясь понять, где они на самом деле и зачем они тут оказались. Гэрриоун придерживался версии, что они в тюрьме или лечебнице. Он считал, что все обитатели станции страдают какой-то неведомой болезнью, и их станут держать здесь до тех пор, пока не будет найден способ ее лечения. Может быть, Ясер – единственный, кто способен ходить. Может, он врач (в сознании Кратова появились нотки узнавания) или работник с иммунитетом, и он каждый день обходит всех пациентов, отслеживая их состояние. Ведь остальные за эти дни так и не пришли их проведать. Если бы они были единой командой, при отсутствии двух человек остальные бы начали интересоваться судьбой пропавших. А за эти дни не появился никто, кроме хозяина (хозяина ли?) их комнаты. На вопрос, откуда он это знает и почему он в этом так уверен, Гэрриоун ответил: "Знаю, просто знаю. Откуда? Пес его разберет. Но я знаю, что такое… ну, или похожее на это бывало".
– Вся эта история про станцию и работу – жалкие сказки, чтобы нас приободрить. – доказывал здоровяк, – Может мы безнадежные, и этот подъем сил – просто последний симптом перед стремительной смертью. Я в течение этих дней смотрю в коридор, когда он уходит, – он указал большим пальцем за свое плечо, – и все это время я никого не заметил. Только ряд проходов и ни одного человека.
Кратов же, напротив, был уверен в том, что все происходящее – это некий эксперимент. Он был убежден, что все они здесь собрались добровольно. Они же вспомнили устройство станции, когда о ней им рассказывал Ясер? Также периодически всплывали смутные воспоминания о работе, которую совершали ее обитатели. Мужчина был уверен в добровольности своего пребывания здесь. Это он знал точно. Откуда? Неизвестно. Эта уверенность сидела в нем крепко и основательно, чего нельзя было сказать обо всем остальном. Отсутствие же других посетителей, кроме Ясера, Кратов объяснял усталостью остальных. По его мнению, работы было так много, что людям хватало сил только для того, чтобы поужинать и приготовиться ко сну.
– Ты не видел других людей, пока не было Ясера, но, может, он приходил раньше остальных.
– И все так прям тихо проходили в свои каюты?
– Да.
Кратову это казалось правдоподобным, но сосед, судя по выражению его лица, считал это неубедительным
– Даже если ты прав, дружочек, – не отставал Гэрриоун, – то что это за добровольный эксперимент такой, если нельзя просто взять и выйти? Ни один нормальный хер не вписался бы в каторгу.
– Катар…что?
– Каторгу, – нетерпеливо повторил сосед, – это там, где типы принудительно трудятся без положенного отдыха и возможности все бросить и уйти. Ну тебя и побило, парень. Чего ты еще позабывал?
– Нет. Не думаю, что каторга, – возразил Кратов, – но работы много. Мы должны ее выполнить. Либо делать ее до определенного срока. Мне кажется, что все это временно. Рано или поздно этот эксперимент закончится. И тогда мы сможем выйти. Я уверен в этом. Почему-то уверен.
Гэрриоун громко и хрипло вздохнул, смерив собеседника скептическим взглядом.
– Ну, посмотрим. Если в ближайшие пару дней мы не подохнем или на нас не нацепят кандалы, то я, может, и поверю в твой эксперимент.
Вскоре
Длинный проход шириной в два метра, разделенный переборками на секции, черной полосой уходил вдаль, плавно изгибаясь вверх и скрываясь за потолком. От этого зрелища у Кратова немного закружилась голова. По обеим сторонам первой секции в стенах зияли проходы в каюты – по десять на каждую сторону. Секция заканчивалась стеной с овальным входом. Точно такая же стена находилась за их спиной, только вход был закрыт гладкой дверью.
Они прошли мимо кают, неотличимых друг от друга и тревожно пустых, и попали в следующую секцию. Она была меньше, и по стенам находилось больше дверей. На всех створках виднелись неглубокие отпечатки в форме ладони. Они подошли каждый к отдельной двери, и Кратов сразу понял, что нужно делать. Дверь тихо скользнула в сторону, обнаружив маленькое помещение метр на метр, в котором стоя мог уместиться один человек. Как только он вошел туда, дверь закрылась, и свет в кабине стал предупредительно красным. Кратов зажмурился, и через несколько секунд его обдало потоком жидкости, летевшей со всех сторон. Казалось, что его охватило волной, разбившейся о волнорез. Эта жидкость была не горячей и не холодной, но ее температура оказалась достаточной, чтобы взбодрить человека. Несколько секунд спустя теплый воздух высушил его тело, и дверь за его спиной с тихим шелестом открылась.
Соседи вышли из душевых практически одновременно и проследовали через открытый проход в следующую секцию. Там в небольшой широкой комнате за столами сидели семнадцать мужчин и женщин. Все они казались одинаковыми: худые, безволосые обнаженные тела, словно бледные тени людей, нависали над своими обеденными местами. Увидев появившуюся троицу, присутствующие воодушевились и радостно поприветсвовали вошедших. Столь дружелюбная реакция контрастировала с внешним видом людей, больше похожих на бесплотных духов. Ответив на приветствия, Ясер, Кратов и Гэрриоун двинулись к раздаче в стене, где они взяли свои порции завтрака и сели за один из пяти столов, расположенных вдоль стен.
Снова блюдо с яблочным вкусом запустило ряд воспоминаний, но на этот раз уже слабее. Образы все еще оставались яркими, но уже не настолько, как в первый раз. Казалось, они стали немного более размытыми и короткими. Когда наваждение сошло, Кратов спросил:
– А здесь растут яблоки?
– Яблоки? – Ясер заинтересованно посмотрел на него, – Нет. Не растут. Мы выращиваем много растений и, так сказать, фруктов, но яблок среди них нет. Да и вообще нет растений, привычных нам.
Он задумчиво посмотрел себе в тарелку.
– Хотя, – продолжил спутник, и взгляд его застыл, – смотря что считать для нас теперь привычным. Многие здесь, наверное, уже позабывали про яблоки. Остался только вкус.
Покончив с завтраком, они оставили посуду в специальном окне в другой стене, где все тарелки на транспортерной ленте исчезли в проеме. Затем Ясер, Гэрриоун и Кратов вошли в следующий сектор и оказались в джунглях.
Большое высокое помещение было заставлено стеллажами с различного вида растениями. Внизу росли приземистые кусты с большими фиолетово-зелеными листьями, с помощью которых Ясер вытирал пол в каюте. Над ними нависали другие растения с мелкой зеленой листвой и ярко-желтыми цветами. По стойкам стеллажей вились лианы. Различные деревья размашистыми кронами упирались в потолок. На ветвях висели сочные плоды всевозможных видов и оттенков. Кратов уже видел когда-то давно нечто похожее. Восхищение красотой окружающей зелени смешалось с необъяснимым чувством тревоги. Он начал пристально всматриваться в заросли, пытаясь справиться с охватившим его напряжением.