Побег на Памир

Alex O`Timm

К тому же, и этот факт был более основателен, на то предприятие, где он в то время работал, устроиться человеку со стороны, было практически невозможно. Все работающие и семьи работников, находились под пристальным присмотром местного КГБ. Все же отец выезжал за границу, и с этим в СССР было очень строго. Поэтому любое поведение жены, или другого члена семьи, включая его самого, выходящее за рамки морали, били в первую очередь именно по отцу, а, во вторую очередь, по нашей семье. В тот раз, отец, смог вколотить в сознание матери свои слова. Именно вколотить, потому что иначе она не понимала. И во всяком случае, до самой его смерти, в доме была тишь и благодать. И если мать и прикладывалась к бутылке, то только тогда, когда отец находился в рейсе. И ни разу не выходила из дома, будучи подшофе.

Отец, погиб неожиданно. Впрочем, а кто вообще ждет с нетерпением своей смерти. Просто в один из дней, у нас в доме, появились работники особого отдела его предприятия, и долгое время беседовали с матерью и немного со мною. В конце разговора, все же сообщив, что машина отца, была обнаружена сгоревшей дотла, чуть в стороне от автомобильной дороги,

соединяющей Узбекистан с Россией, примерно в двухстах километрах от города, на территории Казахстана. Дорога эта, была еще тем испытанием, отец, всегда отзывался о ней, как о чем-то непотребном, но другого пути просто не было. Вернее сказать был, но это был огромный крюк тысячи на полторы километров, через Киргизию, Алма-Ату, Талды-Курган и дальше на север. Здесь же был более короткий путь, хоть дорога большей частью была даже не асфальтирована, она тянулась по пустынным районам Казахстана, и порой до ближайшего селения было больше суток езды. Видимо, кто-то увидел одинокий гружёный тягач, следующий по тракту, и решил, что ему будет, чем поживиться. Тем более, что на таких грузовиках, во весь прицеп проходила красная надпись, «Узмежавторанс», указывающая на то, что грузовик делает рейсы за рубеж. А учитывая, что он направлялся в сторону Ташкента, было понятно, что он наверняка возвращался из-за границы, и наверняка, что-то везет, то есть игра стоила свеч.

Увы, никаких следов, кроме полностью сожженного грузовика не нашлось. Да и где их можно было отыскать, если в обе стороны от дороги, на многие километры, голая степь и пески пустыни. Проходящие по дороге грузовики достаточно редки, и даже если грабеж занял больше нескольких часов, вполне могло случаться так, что свидетелей просто не нашлось. Но даже если бы и были, наверняка бы постарались оказаться как можно быстрее и дальше от этого места. Поэтому хоронить пришлось лишь небольшую горстку праха собранную из кабины грузовика. После этого мать и сорвалась с катушек. Сейчас, когда погиб отец, ей почему-то стало на все наплевать. Я еще могу допустить, что тому причиной были родственники со стороны отца. Как я понял из ее слов, отец женился против воли родителей, и потому невестку, мою мать, не слишком воспринимали в доме родителей отца и других родственников. Впрочем, как и меня. С другой стороны, я и сам, хоть и знал местные обычаи, в совершенстве владел узбекским и немного таджикским языком, больше относил себя именно к русскому народу. Да и мои друзья, тоже в основном были русскими. До сих пор помню их немалое удивление, когда они узнали о том, что моя национальность — Узбек. Дело в том, что в нашем классе, было двое Назаровых. Кроме меня учился и мой, можно сказать однофамилец Сашка Назаров. Типичный русак, которого ни за что не назовешь как-то иначе. К тому же Руслан тоже, совсем не узбекское имя, и потому по всем раскладам меня принимали за русского. Да и в нашем районе, хоть и встречались узбеки, но больше обрусевшие. Кстати сейчас многие узбекские семьи, старались так сказать «обрусеть». Возможно причиной того был социалистический строй, или находилися, какие-то другие мотивы для этого. Но я знал много семей, в которых, например глава семьи представлялся как Валентин Алексеевич, хотя настоящее его имя звучало как Вали Алиевич. Нашу соседку я всегда называл тетя Зина, хотя по паспорту она была Зейнаб. Трех дочерей и сына, они тоже называли русскими именами, а глава семьи сразу попросил называть себя дядя Аркадий, хотя настоящее имя, как я узнал много позже, звучало как Ариф. Все это было неудивительно и воспринималось как должное. Хотя в колхозах и кишлаках, куда мы частенько выезжали в начале осени на сбор хлопка, редко можно было встретить узбека с русским именем. А если кто-то переиначивал его на русский лад, то его старались мягко поправить, или выдавали сокращенную версию имени, но тем не менее именно в узбекском звучании. И очень обижались, если их называли как-то иначе.

Родственники, конечно, появились на похоронах отца, но после того, как мать заявила о том, что хоронить отца будет по своим обычаям, тут же разбежались по сторонам. По большому счету, неправы, как мне кажется, были все. И мать, и родные со стороны отца. Ладно бы сохранилось его тело, вопрос другой. Узбеки хоронят своих усопших несколько иначе, чем европейцы. И поэтому я прекрасно понимаю их позицию. У узбеков не принято класть покойника в гроб. Его просто оборачивают тканью — Саваном, и в специальном катафалке, несут до места погребения на плечах мужчин, причем легким бегом, и постоянно сменяя друг друга. При этом похоронить должны в день смерти и до заката солнца. Разумеется, если кладбище находится далеко, часть путь проделывается на транспорте. Но как минимум пару тройку километров от дома, и столько же перед кладбищем, катафалк проделывает на плечах мужчин. Никого из женщин на кладбище при похоронах не допускают. Женщины прощаются с усопшим на выходе из дома. Вдобавок ко всему, могила тоже выкапывается иначе, чем у русских. Вначале, роется не очень глубокая яма. На определенной глубине, где-то ококоло ста двадцати сантиметров, отрывается боковая ниша, в которую и укладывается покойный. После чего эта ниша прикрывается сбитым деревянным щитом, поставленным под наклоном, и могила закапывается.

Но здесь от отца остался лишь пепел, взятый в кабине грузовика. Причем далеко не факт, что этот пепел принадлежал отцу. Та же милиция, вполне допускает тот факт, что отца убили и закопали где-то в другом месте, а машину сожгли. Но мать уперлась в своем норове, и буквально разогнала всех родственников отца. Впрочем, как я понял они не особенно, и навязывали свою помощь.

А после похорон, она просто сошла с ума. Ей было наплевать на себя, на меня, да и собственно на всех окружающих. Она просто покупала очередную бутылку водки, вина или какого-то дешевого пойла, взятого неизвестно где и у кого, приносила ее домой, выпивала ее и засыпала там где

придется. Первое время, я еще как-то пытался ухаживать за ней. Старался переложить ее на диван, подтереть лужу на полу. Однажды вызвал неотложку, и заплатив врачам, упросил прокапать ее, чтобы вывести из запоя. Но стоило ей только прийти в себя, как она тут же подхватила деньги и умчалась за очередной бутылкой пойла. Прекрасно понимая, что в итоге она пропьет все, до чего дотянется, я собрал в доме все наличные, добавил к ним все золото, что когда-то приобретал отец, по какому-то наитию, добавил ко всему этому свои документы. Паспорт сейчас получают на шестнадцатилетие, поэтому в шкатулку ушло свидетельство о рождении, и все собранные справки касающиеся меня и оставшиеся после отца. От отцовских накоплений на автомобиль, мне удалось урвать чуть больше двух тысяч рублей, хотя я точно знал, что сумма, имеющаяся в доме, приближалась к четырем тысячам. Что-то было еще на сберкнижке, но по советским законам мать или я как возможный наследник, могли, снять со счета деньги, только через полгода после его смерти, и то если не объявятся другие претенденты на наследство.

Золото принадлежало, конечно, матери, но увидев однажды, как она утащила свою новенькую кофточку, и вернулась без нее, но с бутылкой, понял, что скоро доберутся и до него. Поэтому я забрал и его. Сложив все отложенное в деревянную шкатулку, в которой всегда лежали мамины драгоценности, и иногда деньги. Я обмотал ее синей пластиковой изолентой, и поднявшись на чердак нашего дома, спрятал коробочку под слой утеплителя из керамзита, в самом дальнем углу чердака.

Я прекрасно понимал, что все это добром не кончится. И рано или поздно, мать либо заберут санитары, и отправят на принудительное лечение, либо она выпьет что-то не то и отравится. Несколько раз, пытался связаться с родственниками, но мне прямо отвечали, что не забыли о словах матери в день похорон отца, и потому нечего названивать, никакой помощи мне не окажут. И самое паршивое во всем этом, было то, что мне было всего около шестнадцати лет. Другими словами, стоит матери исчезнуть из моей жизни. Неважно в психбольницу, или морг, меня тут же заберут в Детский дом. Советские законы, такие, что я при всем желании не смогу продолжать жить в своей квартире, без опеки взрослых. Поэтому до совершеннолетия, мне придется отправиться в сиротский приют, а это означало, что от всего того, к чему я привык не останется ничего. Квартира и все имеющиеся в ней вещи уйдут новому квартиросъемщику, и хорошо если мне перепадет хоть какая-то компенсация за все это. А скорее всего, об этом даже не вспомнят, а после достижения совершеннолетия, мне грозит в лучшем случае комната в коммуналке, а скорее всего койка в холостяцком общежитии, какого-нибудь Комбината Строительных Материалов.

Так оно и произошло. Матери хватило здоровья всего на какой-то месяц, когда приобретенная неизвестно где бутылка «Водки» оказалась набодяженной на основе метилового спирта.

Глава 2

2

После похорон матери, я прожил в своей квартире, еще около недели, наслаждаясь последними днями относительной свободы, и отдельной жилплощадью. В один из дней, ко мне нагрянули совсем нежелательные «гости», уже с ордером на вселение, и, дав мне полчаса на сборы, приказали убираться вон. Я бы, разумеется, всех послал в космос, или куда-то подальше, но с «гостями» были представители милиции, и опеки, объяснившие мне всю правомерность подобного состояния вещей.

— Забудь, окончишь школу, по достижении тобой восемнадцати лет, по закону, тебя обязаны обеспечить жильем. А эта, квартира уже нашла своих квартиросъемщиков.

То, что при этом «квартиросъёмщики» называли прибывшего с ними милицейского полковника папой, и не обращая на меня никакого внимания, восхищались доставшейся им совершенно бесплатно мебелью, импортной одеждой, посудой и прочими вещами, было вполне в порядке вещей.

— И на что можно надеяться? — решил уточнить я.

— Если до того момента не создашь семью, скорее койка в общежитии при каком-нибудь заводе. Если женишься, и у руководства будет такая возможность — малосемейка, или комната в семейном общежитии.

— То есть, вы хотите сказать, что отобрав у меня трехкомнатную квартиру, со всеми удобствами, и ограбив меня до последней нитки, согласно советским законам, мне положена только койка в общежитии?

— Прекрати говорить глупости! Государство заботится о таких как ты. Ты будешь следующие два года жить ни о чем не думая, а государство обеспечит тебя едой, одеждой и крышей над головой! И ты еще смеешь возмущаться и произносить такие слова?!

— Квартира у меня и так была, пока вы ее не отобрали. Одежда тоже. Почему я должен идти в приют, имея все это? Мне уже через месяц исполнится шестнадцать лет, я получу паспорт, значит смогу сам работать и обеспечивать себя сам! А до этого момента имеются накопления в сберкассе. сделанные моими родителями.

— Вот через месяц и поговорим. — Закрыла она вопрос. А после добавила пафосно. — Закон суров — но это закон!

И на этом все завершилось. Кто там меня будет слушать, если квартира уже отдана нужным людям.

Был бы я совершеннолетний, все было бы иначе. А так как мне всего пятнадцать лет, следовательно, у меня до совершеннолетия должен быть опекун. Все родственники, со стороны отца, отказались от этой сомнительной по их словам чести. Со стороны матери имелась всего лишь дальняя тетка, живущая в какой-то тмутаракане и с ней просто, я думаю, не стали связываться. Свяжешься с такой, и упустишь шикарную квартиру, а так отправил ублюдка в приют и все на мази, все формальности соблюдены, потому следующие два года мне предстоит провести в одном их детских домов. Правда, с местами в них тоже наблюдались некоторые проблемы, и из-за чего, мое выселение затянулось так надолго. А может просто случился небольшой затык в переоформлении моей квартиры. И это больше похоже на правду. Ведь это делается не просто так. Каждого заинтересованного нужно отблагодарить, занести подарок, что-то пообещать.