Побег обреченных
Шрифт:
– Еще лучше… Тогда беритесь скорее за весла, джентльмены. По-моему, у судов есть одна нехорошая особенность: уплывать в противоположную сторону от терпящих бедствие…
– Подчиняюсь большинству, – буркнул Мертон.
И джентльмены неохотно взялись за весла.
Нет, это не было судном…
Из знойного океанского марева действительно вырастали очертания острова, и, чем ближе подплывал плот к безжизненному черному камню его берегов, тем тревожнее становилось на душе Мертона, ибо странен казался ему этот клочок суши, над которым реял какой-то неясный голубоватый туман и где не угадывалось ни единого
– Не очень уютное местечко, – пробурчал он, погружая весло налитыми усталостью руками в неподатливую, вязкую, как загустевшее масло, воду.
– И что же теперь? – бездумно произнесла Анджела.
– Ничего. – Александр пожал плечами. – Вскарабкаемся на твердь земную, наловим рыбки… И будем ждать подмоги. Кстати, у нас есть пиво и сода.
– Я летела с вами не за тем, чтобы… – скрипнула зубами Анджела, но тут же и замолчала под укоризненным взглядом Мертона, измученного управлением громоздким неуклюжим плотом, медлительно приближавшимся к отвесно высившимся скалам берега.
Судя по всему, остров представлял собой вершину глубоководной горы, некогда выдавленной из пучины тектоническим катаклизмом; на это указывало и то, что близкий уже берег не предваряла мель, глубина под плотом оставалась по-прежнему непроницаемой для взора, и солнечные блики, уходя в синь, истаивали в ней, не достигая дна.
Им удалось обнаружить достаточно пологий склон и пришвартоваться к нему, привязав плот к обросшему белесыми водорослями валуну.
По косо вздыбленной плите осклизлого гладкого туфа, с трудом находя в нем трещины, обросшие гроздьями мелких мидий, нещадно обдирая колени и пальцы, они поднялись наверх, в скальный разлом, в изнеможении опустившись на илистый грунт, уже начинавший подсыхать под солнцем.
Дохлая пестрая рыбешка тропических вод, россыпи ракушек, подернутых блеклой известняковой коростой, неторопливо снующие крабы, черные как смоль морские ежи, ощетинившиеся длиннющими колючками…
– А я, кажется, понял… – хрипло произнес Алекс, механическим жестом утирая с лица обильный горячий пот. – По-моему, благодаря именно этому островку мы и сверзлись с небес…
– То есть? – вяло прошептала изнемогающая от жары Анджела.
– Банальная штука, – пояснил он. – Поднятие океанского дна, смещение плит, подводный вулканический процесс… Ну, и как следствие – магнитная аномалия. Вот он и появился, островок. Или же – просто приподнялся. У самолета же, естественно, ушли параметры всех приборов… – Из-под закованной в известняк разлапистой раковины он выковырнул мыском ботинка мертвую барракуду и обалдевшего от кислорода лангуста, отшвырнув их в воду. Затем в доказательство своих слов указал на валуны – обросшие кораллами, в уже подсыхающей на солнце пемзе губок и волнистой жиже мертвых актиний.
Мертон, отдышавшись, развязал узел притороченного к брючному ремню капронового каната, тянувшегося вниз, к плоту. Хмуро кивнул Александру – мол, подсоби…
Канат натянулся под тяжестью привязанных к нему сумок, и, перевалившись через борт, заскользил вверх по влажному склону сбившийся ком убогой, промокшей поклажи.
– Итак, – сказал Мертон, расстегивая «молнию» одной из сумок. – Что у нас есть? Выходные брюки… – Он натянуто усмехнулся. – Прелестно. Далее… Нижнее белье.
– Где пиво? – раздраженно перебила его Анджела.
– У нас всего шесть банок, – терпеливым голосом отозвался
– Ракетница, нож, две упаковки соды, – перечислил Александр кладь, имеющую практическую значимость.
– О, видеокамера! – удовлетворенно добавил Мертон, извлекая из сумки компактный кожаный футляр.
Анджела презрительно хмыкнула.
– А что? Видеокамера – это неплохо, – заметил Александр с оптимизмом. – Когда все это закончится, на что я весьма рассчитываю, кассетка, запечатлевшая наше страшное приключение, окажется весьма кстати, и, уверен, милая Анджела, ты наверняка сделаешь себе копию…
– Да нужна мне эта…
– Ну, ладно, пойду осмотрю окрестности, – молвил Александр, поднимаясь и отряхивая песок с влажных измятых шорт.
– Потом поведаешь о местных достопримечательностях, – проронила Анджела, расшнуровывая кроссовку и стягивая со ступни мокрый носок.
– Непременно! – дружелюбно пообещал Александр.
Спотыкаясь на скользком камне, отшвыривая ботинками бесчисленных морских ежей в опасении напороться на их дикобразьи иглы, он двинулся вверх, огибая громоздящиеся друг на друга валуны, затянутые темно-зеленой слизью морских трав, покуда не очутился у проема в скальном массиве, причудливо изгрызенном океанскими течениями.
Шагнул в его остро и тухло пропахшую йодистой гнилью глубину, как бы вытесанную в камне, и обнаружил за ней подобие дороги, которую являла собой извилистая прогалина, тянувшаяся вдоль обросших водорослями и ракушками скал к вершине острова.
Хрустя осколками дырявых ракушечных створок, тронулся дальше.
Оставшись в одиночестве, он, Саша Ракитин, поневоле утратил свой вымученный оптимизм, сменившийся чередой невеселых раздумий.
Память возвращала его в Москву, к тому моменту, когда на улице к нему подошел пожилой сутулый американец и, осведомившись, не говорит ли Ракитин по-английски, получил утвердительный ответ, после чего предложил купить за бесценок приличные часы.
От сделки подобного рода Ракитин, естественно, наотрез отказался; господину Мертону Брауну, попавшему в затруднительное положение в чужой стране, помог, а вот вызов, который тот впоследствии ему прислал, поверг Александра в немалое замешательство.
И дело заключалось не в том, ехать ему в Америку или же проигнорировать приглашение нового знакомца. Вопрос стоял иначе, а именно: кем мистер Браун являлся? Действительно американским туристом, попавшим в неприятную историю на территории России и теперь возжелавшим отблагодарить своего спасителя, или же… провокатором?
Да, так мыслил Александр Ракитин, офицер Федерального агентства правительственной связи и информации России, в сотый раз перечитывая текст приглашения, а также приложенного к приглашению письма из иммиграционной службы, которое гарантировало посольству США полную социально-общественную лояльность визитера.
Якобы случайная встреча с Брауном могла означать собою всего лишь первый этап в его, Ракитина, разработке американской разведкой.
В принципе, как рассуждал подполковник Ракитин, особой ценности для ЦРУ он не представляет, являясь всего лишь техническим работником спецслужбы, однако, с другой стороны, он, в общих чертах осведомленный о конъюнктуре разведывательных мероприятий, поневоле сознавал, что заполучить его в качестве агента для американцев, безусловно, нелишне – пусть бы с расчетом на перспективу или же просто для галочки, а потому…