Побег от прошлого

Iriri

Бейонд не выглядит удовлетворенным моим объяснением, но возражать не спешит. Да и что тут возразишь, если разобраться? Так что он, наконец, включает террариум, после чего присаживается к нам на диван и делает вид, что пытается сосредоточиться на содержании очередной серии. Не сказать, что у него это хорошо получается, но сама попытка уже заслуживает уважения.

Когда часы отбивают одиннадцать часов вечера, а Саю и Ниа так и не спешат обрадовать нас своим обществом, видимо, борясь с каким-то особо сложным примером или занимаясь чем-нибудь еще, я делаю вывод, что сегодня постояльцев у меня будет еще больше. Ничего не имею против – рано или поздно это все равно

бы случилось, да и вообще это начинает все больше походить на старые добрые времена. Эль опять звонит Ватари, чтобы тот не ждал их с Бейондом. Забавно, что на этот раз он и не спрашивает, хочу ли я, чтобы они остались – все как бы само собой разумеющееся.

В общем, вечер можно назвать вполне удавшимся, чего, увы, никак не скажешь о ночи в целом и о моих снах в частности. Нет-нет, мне не приснился ни кошмар, ни даже какая-нибудь более-менее вразумительная жуткая чушь, совсем нет. Вместо этого мне приснилось, что я не могу уснуть. Причем не могу потому что, знаю, что засни я, и мне непременно тоже приснится, что я не могу уснуть, и так до бесконечности! Идиотизм какой-то! Ничего удивительного, что просыпаюсь я уже через два часа после того, как моя голова коснулась подушки, совершенно разбитая. А майку, выполняющую роль пижамы, можно просто выжимать. Желания продолжать сонную деятельность совершенно не ощущается. Как назло, в комнате нет Тома, поэтому о возможности хотя бы мало-мальски расслабиться и попытаться привести настроение в порядок можно смело забыть. Разумом я понимаю, что если я сейчас встану с кровати и пойду его искать, то уже точно потом не смогу уснуть. Но выбора особого не было – валяться в постели хотелось еще меньше, чем в темноте бродить по дому.

Со вздохом умирающего жирафа я кое-как все же свешиваю ноги с кровати и, накинув халат, шатаясь, иду вниз. Саю и Ниа явно уже дрыхнут без задних ног, по крайней мере, из ее комнаты не доносится ни звука. Братьев тоже нигде не слышно и не видно. Посему выходит, что я в этом доме единственный безумец, который этой ночью бодрствует. В гостиной светло, как никогда - новенький террариум с мощной обогревательной лампой, стоящий в углу, работает на полную катушку. Прямо под лампой в небольшом гамаке дремлет Каролина, не обратив ни малейшего внимания на мой приход. Тома же нигде не видно, по крайней мере, тут в гостиной, хотя он обычно предпочитает спать на спинке дивана. Хотя, вполне возможно, что он предпочитает проводить ночь, свернувшись клубочком в ногах у Эля, к которому питает самую явную симпатию.

Вопреки моим ожиданиям, что в гостиной, за исключением Каролины, больше никого не будет, на диване разлегся Бейонд и, свесив одну руку вниз, спит. Насколько я помню, в своем доме он тоже обычно спал не в своей комнате, а именно в гостиной, чтобы быть поближе к своим животным, обычно облеплявшим его с ног до головы. Неудивительно, что он решил возобновить эту практику и здесь.

Впрочем, кажется, это не идет ему на пользу, потому что спокойным его сон нельзя назвать при всем желании. Он что-то бормочет на неизвестном мне языке, больше всего похожем на немецкий, и крутит головой. Памятуя рассказы Эля о том, какие их мучают сны, я считаю за лучшее все же его разбудить. Присев возле дивана, я трясу его за плечо, сначала несмело и осторожно, потом сильнее.

Бейонд просыпается так внезапно, что я не успеваю ничего сообразить. Вроде бы вот он лежал, а вот уже сидит, и его правая рука с силой сжимает мое плечо чуть выше локтя, а сам он, кажется, и вовсе не осознает, что происходит. Чуть ли не минуту он ошарашено оглядывается по сторонам, при этом

и не думая отпускать мою несчастную конечность. Очень трогательно, конечно, но ощущение отнюдь не из приятных, а мысль о том, какой останется красочный синяк от этого пожатия, тем паче.

– Все в порядке, - говорю я фразу банальную до тошноты, стараясь не выдавать своего недовольства. – Успокойся, что бы тебе не снилось, это уже в прошлом. Поэтому, пожалуйста, отпусти.

Бейонд растеряно моргает, а потом, наконец, выпускает мое бедное плечо из своих цепких пальцев. Поняв, наконец, что пробудился от кошмара не без моей помощи, он едва заметно кивает на мою травму.

– Извини, Кристен, - лаконично произносит он.

– Да ладно, - улыбаюсь я, машинально потирая покрасневшую кожу. – Я же знаю, как это бывает. – А потом хмурюсь. – А что тебе снилось? Опять кошмар?

Он только кривится, нацепляя на лицо такое презрительно выражение, что оно преображается до неузнаваемости, превращаясь в какую-то жуткую маску, и кивает. И мне внезапно становится совершенно ясно, что же ему снилось, и что могло вызвать такую реакцию. Рассказ Эля о том, как издевался над ними приемный отец, не забыт, так что не составляет труда представить, как оно происходило.

– А ты чего не спишь? – интересуется Бейонд, резонно полагая, что тема его снов закрыта. – Пришла меня разбудить?

– Ну, и это тоже, - усмехаюсь я. – Но вообще-то мне тоже снилась какая-то лабуда, так что я просто пошла искать Тома, чтобы успокоиться.

– Тома? – удивленно переспрашивает он. – Я думал, он с тобой. Он уходил наверх в последний раз, когда я его видел.

– Видимо, он до меня не дошел, - пожимаю плечами я. – Ты ведь спал и не мог видеть, как он спускается. Я думаю, что он у Эля.

Однако, ни в комнате Эля, ни в комнате Саю, ни в комнате Ниа Том не обнаруживается и на зов не откликается, вот что самое странное. Отчаявшись найти его в темном доме, я решаю, было уйти обратно в комнату и попытаться еще раз заснуть, правда, без особой надежды на успех. Но твердо осевшие в душе нехорошие предчувствия не дают мне покоя, так что я, недолго думая, выкладываю их Бейонду. Кому же еще мне их выкладывать, как не ему, если разобраться?

– Слушай, а может, он вышел на улицу как-то? И сейчас войти не может? Или заблудился где-то во дворах?

– Маловероятно, - качает головой он. – Кошки неплохо ориентируются на местности, так что вряд ли он где-то потерялся. А выйти на улицу… Как, Кристен? Двери-то закрыты.

– Может, через окно? – не унимаюсь я. – Я же открыла на кухне форточку перед тем, как идти спать.

Бейонд недовольно вздыхает, явно не воодушевленный моим напором, но и возражений, как таковых, у него не находится.

– Ладно, если тебе от этого станет легче, я сейчас выйду и попробую его позвать, - пожимает плечами он, всем своим видом показывая, что в успех этой операции не верит и идет на это только ради меня.

Нетерпеливо убрав с лица упавшие на глаза волосы, он идет в прихожую, косясь при этом на комнату Эля и, видимо, прикидывая, не разбудит ли он брата своим криком. Я стою в дверном проеме между гостиной и прихожей и внимательно смотрю на его спину, словно ожидая, что он сейчас исполнит какой-нибудь шаманский танец, который заставит моего кота немедленно явиться на зов. Но Бейонд только стоит и молча смотрит на улицу. Дышит свежим воздухом что ли?

– Кристен, - не своим голосом говорит он чуть ли не вечность спустя, когда прохладный ночной ветерок начинает нагло заползать под полы моего легкого халатика. – Неси нож. Живо.