Побег от прошлого
Шрифт:
«Агась, скорее это я так с ним поступлю», - внезапно раздается в голове ехидный до невозможности внутренний голос.
– Просто… в какой-то момент… – я неловко замолкаю, не решаясь произнести это вслух, а потом в мыслях внезапно проносится «Какого черта?!», и я заканчиваю свою мысль. – В какой-то момент я почувствовала, что мне хочется быть на месте Саю.
Эль удивленно вскидывает бровь, но лишь на секунду, а потом его лицо вновь приобретает выражение снисходительности и веселья, совсем как в самом начале нашего знакомства. И он начинает хохотать. Беззвучно, зато от души, словно я внезапно заделалась величайшим комиком всех времен
– Тебе смешно, - вздыхаю я, пытаясь рассердиться, но эта попытка с треском проваливается. Неудивительно – не так уж и плохи мои дела, как могло мне показаться. – Что тебя вообще так развеселило?
– Да нет, Кристен, - отвечает Эль, одномоментно опять становясь серьезным. – Просто мне очень интересно, почему ты говоришь это мне, а не ему?
– И как ты себе это представляешь? – я удивленно выпучиваю на него глаза, а потом начинаю хихикать, потому что сама представляю себе эту картинку. – Они с Саю целуются, и тут выхожу я и говорю «Оставь ты Саю, видишь она против? И иди сюда». Так что ли? Бред! И, к тому же… Ты не выглядишь таким уже удивленным…
– А я должен? – спрашивает в свою очередь он, и это окончательно выбивает меня из колеи. Потому что Эль в очередной раз доказывает мне свою непохожесть на других людей. По моим наблюдениям, в подобных случаях бой-френд обычно закатывает своей избраннице отменный скандал, в течение которого вполне может назвать ее не одной дюжиной словечек довольно грубого характера и в результате сказать, что она может катиться на все четыре стороны, а он поищет себе девушку понадежнее. По крайней мере, мне уже много раз доводилось наблюдать подобное. Нет, разумеется, не в нашей компании, а по большей части в школе и в «Золотых листьях», пока я еще состояла в тамошнем штате. Так что ничего удивительного, что спокойствие и невозмутимость Эля просто поставили меня, уже настроившуюся на тяжкий разговор, в тупик.
– Ну, обычно молодые люди не любят подобных признаний, - я озадаченно чешу затылок, с удовольствием отмечая, что сонливость сдала свои позиции, кажется, окончательно и бесповоротно. А потом наклоняю голову вбок. – Или… ты не считаешь меня своей девушкой? – не сказать, что мне так уж хочется услышать ответ на этот вопрос, но слово, как говорится, не воробей, так что я не свожу с Эля пристального взгляда.
– Какая разница, кем я тебя считаю? – качает головой он. – Главное, что я считаю тебя человеком. И при этом считаю, что свобода выбора – это единственная свобода, которая есть у человека. Поэтому я не буду навязывать тебе свое мнение и говорить, правильно ты поступаешь или неправильно. Ты должна сама решить, правильно это или нет. И я спокойно отнесусь к любому твоему решению.
– Как-то у тебя все не как у людей, - говорю я, неодобрительно передергивая плечами. И отчасти это оттого, что я в кои-то веки хотела получить нормальный конкретный ответ на конкретный вопрос, а мне вместо этого сказали, что конкретного ответа на какой бы то ни было вопрос вообще не существует.
– А мне кажется, ты знаешь меня достаточно долго, чтобы понять, что глупые стереотипы этого мира никогда не были мне интересны, - Эль улыбается понимающе и как-то заговорщически, и я понятия не имею, что мне на это ответить. Он, видимо, чувствует это, потому что добавляет. – Ложись спать, Кристен.
Какой там спать! Меня после этой беседы так и распирает от желания свернуть гору-другую! Даром, что я уже двое суток не спала.
Кажется,
– Вот выпейте, девушка, - подходит она ко мне и дает одну из них вместе со стаканом воды. – Оно совершенно безвредно, но часов восемь проспите.
Я посылаю Элю недовольный взгляд. Кто его просил давать мне снотворное? Но ничего не говорю. Иногда я просто поражаюсь своей способности держать себя в руках, когда ужасно хочется сказать несколько крепких словечек. И снотворное принимаю с таким лицом, словно меня хотят отравить. А медсестра только тихо смеется в ответ на мои кривляния и, забрав пустой стакан, идет обратно к своему столу.
========== Том 3. Глава 19. Слезы ==========
– Кристен, вставай, - легонько трясет меня по плечу Эль.
Я ворчу в ответ что-то нечленораздельное, потому что голова такая тяжелая, что мысли даются с огромным трудом, и в придачу к этому ужасно хочется спать. Такое ощущение, что я и часа не проспала, как меня уже начали будить.
– Понедельник уже, - терпеливо напоминает Эль, явно не желая отступать. – Нам пора в университет, так что давай, просыпайся.
«Блииин, - мысленно тяну я измученным тоном. – А я и забыла, что существует такое место, как университет… Будь он трижды проклят. Сейчас явно от силы шесть утра…»
Хочешь, не хочешь, а вставать все же приходится. Вокруг царит все такая же тишина, впрочем, это как раз-таки и неудивительно – откуда бы шуму взяться в отделении комы? Попрощавшись с медсестрой, мы выходим из здания больницы. К моему счастью, у входа нас уже ждет такси. Эль – святая душа – понял, что я сейчас не в том состоянии, чтобы долго шевелить ногами, и заранее предусмотрел, как ему избежать таскания волоком по улице моего спящего тела.
Дома нас ждет совершенно довольный жизнью Бейонд – оно и понятно, после такой-то ночи. При его виде память опять хочет взять верх над реальностью, но я решительно пресекаю эту ее попытку. Эль не сводит с меня пристального изучающего взгляда. Хотела бы я знать, что он ожидает увидеть? Что я брошусь на его брата с пылкими объятьями, так что ли? По стоящим в прихожей сапожкам я делаю вывод, что Саю тоже дома, но спускаться вниз на завтрак явно не горит желанием. Просто чудесно… А ведь я, дура, тешила себя надеждой, что мне удастся подружить Саю с Элем и Бейондом… И как мне могла прийти в голову наивная мысль, что это входит в рамки возможного?
Как бы там ни было, после завтрака я поднимаюсь наверх и после некоторых раздумий осторожно стучу в дверь комнаты Саю, из-за которой раздаются характерные шмыганья носом.
– Э-э-э, Саю, можно войти? – на всякий случай спрашиваю я, медленно приоткрывая дверь и ожидая, что мне в лицо вполне может полететь что-нибудь тяжелое.
– Нет, нельзя, - запоздало отзывается она, когда я уже стою на пороге и широко распахнутыми глазами наблюдаю изменения интерьера данного помещения.
– Но я уже вошла, - как-то отстраненно замечаю я, с ужасом оглядывая горы разбросанных предметов обстановки вперемешку с одеждой, постельным бельем и кипами изорванной бумаги.