Побег от прошлого
Шрифт:
– Подождешь немного? – она разводит руки в стороны, демонстрируя свою спортивную форму. – Я быстро.
– Знаешь, а давай и я с тобой? – внезапно предлагаю я, не успевая даже подумать о том, что говорю.
Сказать, что Миса выглядит растерянной, услышав это, значит, ничего не сказать. Впрочем, ее можно понять. Ведь я – ярая противница здорового образа жизни и считающая все эти утренние зарядки и диеты глупостями, - предлагаю составить ей компанию в пробежке.
– Ну… как хочешь… – медленно кивает она, пожимая плечами, и усаживается на табурет.
Я пулей пересекаю гостиную, не боясь случайно разбудить Мэтта, которого и выстрелом из пушки не всегда добудишься, поднимаюсь вверх по лестнице и забегаю в свою комнату. Глянув на всякий случай на свое отражение
Миса за короткий период моего отсутствия заметно развеселилась то ли от предстоящего Дня рождения Лайта, то ли от того, что у нее появилась единомышленница (я не спешила разбивать ее радужные мечты), а может, просто смеялась над нелепостью ситуации, кто ее знает.
Уже через пять минут после начала пробежки я проклинаю все на свете за то, что черт дернул меня обречь саму себя на эту каторгу. В отличие от Мисы, забеги на длинные дистанции никогда не были моей сильной стороной, так что я запыхалась в считанные минуты. Впрочем, Миса не спешит надо мной потешаться. Наоборот, успокаивает, говоря, что это у всех так с непривычки. Дескать, побегаешь с недельку, и станет полегче. Утешила, нечего сказать.
– Ну что, идем в магазин? – бодро спрашивает она, когда мы, наконец, возвращаемся домой. Хотя возвращаемся – это, пожалуй, слишком сильно сказано. Возвращается она, а жалкие останки меня просто кое-как пытаются доползти до порога.
– В магазин? – в ужасе переспрашиваю я. – Ты что, издеваешься? После того, как ты заставила меня оббежать весь квартал, я ног под собой не чую!
– Ничего, отдохнешь в машине, - невозмутимо говорит Миса. – Можешь поверить знающему человеку, двадцати минут на это более чем достаточно.
Я обреченно возвожу глаза к потолку, словно спрашивая, за что мне все это, но потом вспоминаю, что, вообще-то, это была моя идея, так что винить я могу только себя.
На кухне, куда мы прямиком отправляемся, сидит Ниа и, как обычно, читает какой-то увесистый фолиант. Приглядевшись, я могу прочитать название. «Сумерки идолов, или как философствуют молотом». Фридрих Ницше. О, боженька ты мой! Как только люди не развлекаются… Нет, я всегда знала, что Ниа может читать все, что угодно, начиная от детских книжек и заканчивая письменами древних Майя, но мне всегда казалось, что он больше предпочитает художественную литературу. Хотя не исключена и возможность того, что в университетской библиотеке больше не осталось ни одного не прочитанного им художественного произведения.
– Доброе утро, - как ни в чем ни бывало, приветствует он нас, стоит только войти на кухню.
– Доброе, - в унисон отвечаем мы.
На то, чтобы переодеться в более цивильную одежду, нежели спортивный костюм, у меня уходит почти полчаса. Все это время Миса, уже переодевшаяся в джинсы и кристально белую – до боли в глазах – блузку, подпирает косяк и наблюдает за моими мучениями, сдержано посмеиваясь, когда я усердно пытаюсь запихнуть обе ноги в одну штанину, искренне считая, что надеваю юбку. Но, как ни странно, моего могущества хватает даже на то, чтобы выдержать и эту пытку. Ладно хоть красная «ауди» Мисы припаркована у дома, а не на стоянке, а то пришлось бы еще туда тащиться.
– А что ты хочешь подарить Лайту? – спрашивает Миса, когда мы останавливаемся у светофора.
– Честно, понятия не имею, - пожимаю плечами я. – Музыку я ему уже дарила дважды. И на чемпионат мира по теннису мы все ездили в прошлом году. Хотелось бы что-нибудь экзотическое. – А потом усмехаюсь. – Можно, конечно, подарить, например, игуану, но сомневаюсь, что он нуждается в домашнем питомце, да и к тому же, я понятия не имею, какой за ней нужен уход. А ты что дарить собираешься? – смотрю я на нее, когда загорается зеленый, и мы продолжаем путь.
– Я подарю новые часы, - полповорота головы в мою сторону. – Он все время жалуется, что его нынешние без конца отстают.
–
Добравшись, наконец, до торгового центра, мы прямиком идем в местный салон часов. Очевидно, Миса заранее позаботилась о покупке, потому что, как оказалось, часы для нее делались на заказ с использованием драгоценных металлов и камней. В общем, нетрудно догадаться, что за такую покупку она выписала чек на кругленькую сумму, впрочем, выглядела при этом такой довольной, словно эти деньги жгли ей карман. А я, признаться, так и не придумала, что же буду дарить. В теннисе я не слишком разбираюсь, да и к тому же у Лайта и так есть чуть ли не дюжина ракеток и всего, что положено. Да и третий раз музыку дарить тоже не дело. Хоть оба раза я и дарила подборки мелодий, которых ни он, ни кто-либо другой из моих друзей, до этого вообще не слышал, во всем должно быть разнообразие. Пока мы ходим между бутиков, Миса рассуждает вслух о том, что завтра подавать к столу. И, наконец, когда мы проходим мимо книжного магазина, меня осеняет. Ну конечно! Как я раньше не додумалась! Ведь, кроме спорта, у Лайта есть еще одно хобби – иностранная литература, и на днях он как раз жаловался, что в библиотеке мало книг на русском, изучением которого он увлекся в последнее время. Миса от моей идеи, кажется, приходит в полный восторг. Напомнив, что Лайт обожает переводить стихи, она тащит меня к стеллажам, где стоят книги с иностранной поэзией. К сожалению, практически все из них уже являются переводами. Но все же всякое усилие бывает вознаграждено, так что почти на самой верхней полке, наконец, обнаруживаются книги и на русском, и на французском, и на немецком, и на других языках. Взяв первый попавшийся пухлый томик, я читаю автора. Александр Сергеевич Пушкин. То, что надо! Не сказать, что я фанатка русской поэзии и этого поэта в частности – я вообще поэзию не слишком-то жалую – но уверена, что Лайту придется по душе. Так что я снимаю с полки все три имеющихся в наличии тома со стихами, и мы идем к кассе.
По дороге к выходу Миса отчаянно пытается прочитать хоть слово, но только недовольно хмурится и то и дело возмущенно качает головой.
– Блин, как это вообще можно читать?! – наконец, сдается она, когда мы подходим к машине. – Что за буквы такие?
– Кириллица, - невозмутимо поясняю я, не добавляя к этому ничего и усаживаясь на переднее сидение.
Миса дует губки и ворчит под нос что-то вроде «Бяка, знаешь же, что я по-русски вообще не говорю», но все же садится за руль. По дороге к дому она еще некоторое время наигранно на меня сердится. Минуты три от силы. Она вообще не умеет подолгу сердиться и обижаться, потому как прекрасно знает, что время проводить можно гораздо более увлекательно, чем тратя его на подобные глупости.
– Уверена, Лайт будет в восторге, - говорит Миса, когда мы подъезжаем к дому. – Хотя ты все равно бяка. С ним совершенно невозможно иметь дело, когда он сидит за своими переводами. Признавайся, ты это специально задумала, чтобы мы с ним меньше общались?! – Она хитро прищуривается и смотрит на меня с откровенным ехидством. – Что, положила глаз на моего парня? И сейчас таким вот образом пытаешься привлечь его внимание?
И сама же смеется вместе со мной, потому что отлично понимает, что несет полную чушь. Однако наше веселое настроение сменяется недоумением и даже каким-то недовольством, когда мы выходим из машины и слышим доносящиеся из дома вопли.
– Что они там опять не поделили? – закатывает глаза Миса и вслед за мной заходит внутрь.
Шум, как и следовало ожидать, доносится из гостиной. Там все столпились в одну кучу и ожесточенно о чем-то спорят. Только Лайт одиноко сидит на диване и в этот балаган не вмешивается.
– Ничего не знаю, будем слушать Аббу! Потому что Лайт тоже любит Аббу! – Саю стоит в позе «руки в боки» и напирает на Мелло под общий гомон остальных.
– У тебя что, пристрастий других нет?! – не останется в долгу и Мелло. – Абба! Абба! Абба! – передразнивает ее он. – Сколько можно? Лучше поставим Dschinghis Khan. У меня полный сборник их песен!