Побег от прошлого
Шрифт:
– Наконец-то, Кристен, - говорит Эль. – Смотрю, ты не дура поспать. Мы уж было решили, что ты решила посвятить этому увлекательному занятию всю оставшуюся жизнь.
– Глупости говоришь, - безапелляционно заявляет Бейонд. – Мы сами-то встали только полчаса назад.
– Часом раньше, часом позже, какая разница, - беззаботно отмахивается тот, и я только изумленно качаю головой.
Давненько я видела Эля таким непринужденным. Да что там давненько! Вообще никогда! И в добавок к этой непринужденности прибавилась еще какая-то невероятная легкость. Кажется, что он может буквально
«Да, кажется, все это время я знала и общалась с совершенно другим человеком», - мысленно отмечаю я.
Странно, но эта мысль почему-то внезапно укладывает на мое сердце маленький, но вполне ощутимый камешек. Странно даже, вроде бы ничего такого из ряда вон выходящего не случилось… Так что я решительно зафутболиваю его куда подальше и сажусь на свободный стул.
– Ну и? – я вопросительно смотрю на братьев, не зная, как бы сформулировать свои мысли поточнее.
– Что «Ну и?», Кристен? – весело усмехается Эль опять-таки в совершенно несвойственной ему манере, и по моей спине ползет стая мурашек. Даже не одна.
– Что мы сейчас намерены делать? – пожимаю плечами я, стараясь не обращать внимания на все эти нелепые переживания на пустом месте.
– Ну, сейчас мы будем сидеть тут и пить чай, - отвечает он. – А потом пойдем ко мне и повторим эту процедуру, но вместе с Ватари. Потом перетащим барахло Бейонда в дом Ватари и будем жить долго и счастливо. Возражения есть?
Я опять удивленно таращу глаза на не в меру веселого Эля. Кажется, его это здорово забавляет, да и не только это. Чувствуется, что еще немного, и его смех перейдет в какое-то истеричное хихиканье. А я внезапно осознаю, что ужасно хочу перекреститься, и еще, что сэр Макс из Ехо меня бы сейчас определенно понял…
Бейонд трагическим жестом закрывает глаза ладонью и опять снисходительно качает головой, а потом, наконец, подает голос.
– Не получится, - мрачно говорит он, и Эль, наконец-то затыкается. Даже ухмыляться перестает. – Я не буду жить с тобой и Ватари. – И, чтобы заблаговременно пресечь все вопросы, добавляет. – Не имею права. Только не после всего, что я сделал.
– Э-э-э… – на большее ни меня, ни Эля не хватает.
– Что же тогда получается? – наконец, спрашиваю я. – Все, что мы делали, зря? Да и к тому же, тебя ведь самого уже тошнит от одиночества. Или я не права?
– Конечно, ты права, - Бейонд говорит таким тоном, каким маленькому ребенку объясняют, сколько будет два плюс два. – Но дело не в этом. Вы оба правы. Я был полным идиотом все это время и делал ужасные вещи. Можете смеяться сколько угодно, но даже мне не чужда совесть. И если я вдруг забуду все содеянное и стану жить, будто ничего и не было, это будет неэтично…
– Ну и выраженьица у тебя, - морщусь я, а про себя удивляюсь, как сильно они оба с Элем изменились за одну-единственную ночь. Казалось бы, ничего такого из ряда вон выходящего не случилось, а они стали буквально другими людьми. И, кажется, мне вновь придется потратить немало времени,
– Хорошо, - довольная ухмылка вновь возвращается на лицо Эля, и он согласно кивает. – Если тебе нужно время, чтобы все обдумать и переосмыслить, будет тебе время. Я никуда не спешу.
– А стоило бы, - с нажимом говорю я. – Потому что Миками Теру и Мисора Наоми никуда не делись. И если четвертого убийства не было, это совсем не значит, что они закроют дело и оставят все, как есть. И да, что будет с моими друзьями?
– А что с ними не так? – в один голос спрашивают братья, после чего удивленно смотрят друг на друга, и Эль опять усмехается, а Бейонд лишь легко улыбается уголками губ.
Я же оставляю это без комментариев и продолжаю развивать свою мысль, отчаянно пытаясь донести до них обоих всю серьезность сложившейся ситуации.
– Что будет, когда они обо всем узнают? – я пристально смотрю то на Эля, то на Бейонда, но в лице они не меняются.
– Думай шире, Кристен, - наконец, говорит Бейонд. – Кто сказал, что они узнают?
– Я сказала, - твердо отвечаю я. – Не поймите меня неправильно, но я не собираюсь бесконечно им врать.
«Забавно, Кристен, что ты это говоришь, - внезапно подключается к беседе ехидный внутренний голос. – Учитывая, что в последнее время ты только этим и занималась».
– И что ты предлагаешь? – по-доброму хмыкает Эль. – Собраться всем вместе и заново познакомиться. Это будет забавно. – И тут соскакивает со стула и начинает активно жестикулировать руками. – «Знакомьтесь, ребята, это мой брат Бейонд. Он же Гарвардский палач. Мы с ним вчера поговорили по-свойски, так что он обещал исправиться. Прошу любить и жаловать. Так что ли?»
– Ненавижу это прозвище, - тихо, но отчетливо говорит Бейонд, закатывая глаза.
Я, выслушав этот идиотизм, не выдерживаю и прыскаю.
– М-да, это будет чудный вечер, - замечаю я. – Но все же… Если серьезно… Я уверена, что рано или поздно они все поймут… и тогда выяснится, что я все это время их обманывала. Вам не кажется, что это попахивает каким-то совсем запредельным свинством?
– Пожалуй, - соглашается Эль. – И, тем не менее, я не думаю, что они готовы принять такую правду сейчас.
– Значит, мы опять увидим то, что увидим? – вздыхаю я.
– Вот именно, - спокойно подтверждает Бейонд.
Когда этот завтрак для нас и ужин для всех нормальных людей заканчивается, Бейонд решительно встает из-за стола.
– Мне пора, - твердо говорит он. – Во-первых, меня ждут мои животные, а во-вторых, вам двоим явно есть, о чем поговорить. Или я не прав? – и смотрит лукаво-лукаво, словно видит нас насквозь.
– Тогда мы тебя проводим, - тут же предлагает Эль.
– Кое-кому, между прочим, противопоказано много двигаться, - напоминает ему брат, легко пресекая попытку Эля встать со стула, а потом поворачивается ко мне. – А к тебе, Кристен, у меня есть одна важная просьба. Боюсь, никто, кроме тебя, не справится, - наигранно серьезно говорит он, и я тут же пытаюсь изобразить на лице выражение тотальной сосредоточенности. – Присмотри за этим чудом природы. – И непочтительно тычет пальцем в Эля.