Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти
Шрифт:
– Здесь все, что мы набрали по интересующей вас теме. Заметьте, что мы не брали с вас ни цента аванса…
– Я же предлагал.
– Тем не менее таков принцип, или, если точнее, один из принципов, заложенных в основу деятельности нашей фирмы еще господином Рокенфеллером. Мы свято эти принципы соблюдаем.
– И, – подхватил Гек, – следующий нерушимый принцип – деньги вперед, прежде чем клиент ознакомится с материалом, не так ли?
– Вы угадали. Понимаете, в каждом обществе – свой менталитет…
– А что такое менталитет?
– Ну, мировоззрение, система взглядов, так примерно… Видите ли, я долго не упражнялся в английском
– Сколько?
– Здесь все расписано. Двенадцать тысяч американских долларов ровно. Или тридцать тысяч местных франков, как вам больше нравится.
– Во франках мне меньше нравится: вы там округляли, по-моему. – Гек с улыбкой осмотрел бумажку, засунул ее во внутренний карман пиджака, а из боковых стал выгружать стодолларовые купюры. – Я намного младше вас, господин Хитке, но уж калькуляций насмотрелся досыта: поди-ка ее проверь, тем более что она составлена профессионалом, да еще из Швейцарии!
Хитке ухмыльнулся, раскрыл было рот, да осекся и стал считать деньги. Сосчитав, он поставил на стол небольшой приборчик (против фальшивок, – пояснил он) и исследовал все сто двадцать купюр. Затем он открыл папку, лежащую тут же, на столе, и стал сверять номера купюр.
– Все в полном порядке, мистер Радди. Вот ваш портфель, кейс, в нем то, что мы сделали.
– Я посмотрю. А пока – в двух словах – расскажите о результатах.
– Похоже, что позитивных результатов нет, мистер Радди. В клинике в летний сезон мало клиентов, меньше обычного. Были мужчины, несколько местных женщин – вот они все, девочка шести лет – ушные хрящики урезали, а женщин из Штатов, и вообще иностранок, не было. Во всяком случае последние три недели, как вы заказывали.
– Я две заказывал.
– Две, плюс неделя непосредственного наблюдения, очень плотная, – итого три.
– А это что?
– Слайды цветные – вся клиентура доктора Дебюна за месяц. В папке №2 данные на них по типу досье, две машинописные страницы на каждого. Всего двадцать одна страница, потому что на девочку одна страница.
– А папка №1?
– Данные по доктору.
– А это законно – врачебная тайна и все такое?
– У нас отличный юрист, мы соблюдаем законы.
– И это правильно… – Гек вынул содержимое обеих папок и стал листать папку №1.
– Мы последовательно расширяли круг поисков, вышли далеко за пределы Цюриха, попутно установили и подготовили материал по вашей спутнице – факультативно, так сказать, это в калькуляцию не вошло, презент от фирмы.
– Зачем тотальная слежка? За мною, что ли, следили?
– Никак нет. Она американка и по возрасту подходит. Но кондиции – не те, что вы указывали. Вот отдельная страничка.
– Весь материал в одном экземпляре?
– Да. Я понимаю, нас в этом трудно проверить, но копий мы не держим – когда-нибудь это неизбежно отразилось бы на репутации фирмы. Вот негативы, печаталось лично мною.
– Негусто. А мог этот Дебюн устроить такую конспирацию, что вы бы и не узнали о той дамочке?
– Думаю, нет. В клинику мы непосредственно заглянуть не можем с нашей техникой, но все подходы туда-оттуда контролировали четко.
– Не сомневаюсь. Герр Хитке, с вами можно иметь дело. Ваши услуги недешевы, но все равно спасибо. Нам была очень важна определенность в данном вопросе: однозначное да либо столь же однозначное нет. Хотя, если бы она прорезалась, нам было
Хитке подумал немного, перекосив бровь:
– Беспредметный вопрос – вы же не отказались и не сбежали…
– Ну а все-таки?
– Во всяком деле есть свой риск, но повторяю – это беспредметный разговор.
– Ладно, в конце концов это ваши дела. Кейс я беру с собой?
– Это наш вам подарок – в калькуляцию он не включен, мистер Радди.
– Как бы вам не прогореть с такими менталитетами, герр Хитке!
Хитке улыбнулся второй раз за все время знакомства с мистером Радди.
– Наша прибыль не превосходит указанной в калькуляции. Мы стараемся быть честными везде, где это возможно.
– Понимаю, понимаю, я сам такой же, постоянно тренируюсь в честности. Однако – время, герр Хитке. Мне пора, был рад встрече с вами. Как знать, может, я еще не раз воспользуюсь услугами вашей конторы и мне как постоянному клиенту будет скидка. Не правда ли?
– Милости прошу в любое время, мистер Радди. К постоянным клиентам у нас особое отношение. Но вы зря держите деньги в боковых карманах, их очень легко извлечь оттуда без вашего ведома.
– Сейчас там нечего извлекать, потерпите до следующего раза.
Тут Хитке рассмеялся даже, покрутил головой и сильно пожал протянутую для прощания руку.
– Всего доброго вам, мистер Радди, удачи вам!
– Аналогично, – с улыбкой ответил Гек, и дверь за ним закрылась.
В этот вечер унитаз в номере Гека работал с полной нагрузкой: Гек уничтожал никому не нужные данные по типу досье и цветные слайды. Учитывая традиционную для тевтонцев добротность материалов, пришлось драть их предварительно в мелкие клочки и смывать приемлемыми порциями. Данные на хирурга он изучил со всевозможной тщательностью, чуть ли не зазубрив их наизусть, и только после этого уничтожил. Тем же вечером он позвонил из телефона-автомата в приемную Дебюна и записался на прием в понедельник на восемь утра. В воскресенье утром он сменил отель, чтобы стряхнуть со следа Тину, которая, несмотря на всю к ней симпатию, отныне становилась обузой, а ей оставил записку у портье. Она считала, что он работает в частном сыскном бюро, а здесь в командировке. В записке он объяснил ей, что срочно вылетает в Центральную Америку, потом в Штаты, при встрече все объяснит, ее адрес знает. Записку он хотел было заказать у гравера, приплатив, чтобы почерк был не слишком красивым, но махнул рукой на все эти глупости и написал сам, выводя каждую букву чужим почерком. Вышло, конечно, похуже, чем у Механика, но достаточно убедительно.
Разговор с Дебюном получился. Худой и неразговорчивый хирург выслушал пожелания Гека ничуть не удивляясь, уточнил только необходимые для работы детали и назначил время – на следующий день, с утра, в 8:30. Счет он выкатил на выбор: восемьдесят тысяч (в долларах) чеком или семьдесят пять наличными.
– Я заплачу вам восемьдесят пять тысяч наличными, но вы не должны указывать в вашей декларации на меня как на источник платежа. Хоп?
– Это сомнительное условие, – покачал головой доктор. – Десять тысяч разницы – немалая сумма, хотя и не сверхъестественная, но не в деньгах дело, их у меня довольно. Я не собираюсь ставить под удар свое имя ради денег или чего-либо другого. И если вы не снимете ваше условие, я откажусь делать вам операцию.