Побеги любви

Линдсей Джоанна

– Если твой лорд так стремится к смерти, я помогу ему. Я все сказал.

И движением руки Уоррик отпустил его.

Шелдон, едва гонец ушел, спросил, удивленно подняв брови.

– Это от кого-то, кого ты знаешь?

– Ты тоже знаешь его или по крайней мере слышал о нем. Лорд д'Эмбрей, новое изменение тактики. Теперь он просит, чтобы мы встретились на Джильдском поле через два дня и выяснили наши отношения в личном поединке.

Шелдон присвистнул.

– Этот малец, очевидно, такой же хитрец, как его отец, и думает, ты не

знаешь, что Джильдское Поле очень приспособлено для всякого рода ловушек. Я слышал, что таким же способом они заманили Уолтера Беллейма, бывшего лорда Туреса. Но когда Беллейм приехал туда, они окружили его и убили. Таким образом и был взят Турес.

– Да, я знаю, – ответил Уоррик, – и извлеку из этого пользу.

Я даже думаю, что заключу с ним мир, который он просит – после того, как он потеряет свой замок д'Эмбрей.

– Ты должен учитывать, Уоррик, что ты не являешься легкой добычей для врага. Хорошо известно, что никто не в состоянии безнаказанно тронуть дракона. Это может натолкнуть многих на мысль воспользоваться другими способами, например, убийством. Ты серьезно говоришь, что не собираешься полностью расправиться с д'Эмбреем?

Уоррик пожал плечами, все еще смотря в том направлении, где недавно стояла Ровена.

– Возможно, я устал от постоянных сражений. Слишком много других дел забыто из-за этих войн. Мои дочери не имели должного руководства, мои собственные земли – я едва знаю, что там происходит. Боже правый, я ехал через Сиксдейл в Турес и даже не знал, что это мои собственные владения. И я еще не имею сына.

– Ох, да ты слишком стар, чтобы откладывать это дело на потом, может оказаться слишком поздно.

– Иди к черту, Шелдон.

Шелдон рассмеялся, но потом вновь посерьезнел.

– Я огорчен насчет Изабеллы. Я знаю, тебе она нравилась.

Уоррик махнул рукой.

– Конечно, я должен был бы безумствовать насчет леди и насчет ее отца, который принудил ее к согласию, зная, что ее сердце уже занято. Но в действительности я чувствую почти что облегчение, что это кончилось, поскольку ясно теперь, что она мне не подходит.

– И возможно, у тебя есть на примете кто-то, кем можно ее заменить?

Уоррик не сразу понял намек Шелдона, а поняв, нахмурился.

– Нет, ты ошибаешься. Никогда я не удостою такой чести эту маленькую стерву.

– Ну да – а если она принесет тебе сына, которого ты желаешь?

Картина, изображающая Ровену с ребенком на руках, промелькнула в голове Уоррика и наполнила его таким страстным желанием, что он был потрясен. Но правила, которым он следовал половину своей жизни, не позволяли ему простить кого-либо, причинившего ему вред.

Он решительно тряхнул головой.

– Это немыслимо, что…

Но Шелдон сжал ему руку, прерывая на полуслове:

– Не говори сейчас ничего, потому что потом ты, может быть, будешь чувствовать, что должен следовать своим словам… И добавил: – Увидимся позже, мой друг.

Уоррик мрачно смотрел вслед

уходящему Шелдону. Иногда он сожалел, что его холодные манеры держат на дистанции всех, кроме Шелдона. Но иногда он был уверен, что самое лучшее – держать дистанцию. Вот сейчас, например.

32

Уоррик был не в лучшем настроении, когда вошел в зал. Там была Эмма, что напомнило ему, что он еще не приступил к решению ее вопроса. Он занялся этим сейчас. В зале было два стула, предназначенных только для него и для его гостей или дочерей. В один из них он и усадил Эмму, заметив по удивленному выражению ее лица, что она явно не считает себя членом его семьи.

Эмма была, насколько ему известно, его единственным незаконнорожденным ребенком, если не считать того, кто растет в животе Ровены. Хотя Эмме сейчас шестнадцать, он узнал о ее существовании только несколько лет назад. Возможно, ему следовало бы получше обращаться с ней, но он до сих пор не думал об этом, занятый войнами, домашние дела не слишком привлекали его внимание.

Он смотрел на нее, замечая то, что так сразу увидел Шелдон, а именно – она действительно гораздо больше похожа на него, чем две его другие дочери. В ней чувствовались сила, упорство, то, что совсем не было в них. И даже цвет ее глаз и оттенок волос точь-в-точь совпадали с его собственными.

Он заметил также, что она не сжимается под его пристальным взглядом. Если бы он глядел так на Мелисант, не произнося при этом ни слова, она скорее всего расплакалась бы. А Беатрис бы начала придумывать всяческие оправдания своим последним шалостям и выходкам, не дожидаясь, пока он ее спросит. Эмма же спокойно сидела и смотрела на него, хотя вряд ли чувствовала себя легко. Значит, смелость, то, чего он никак не ожидал. Возможно, она и подойдет все же Ричарду.

Уоррик не собирался разводить дипломатию. Первые произнесенные им слова были:

– У Шелдона де Вере есть сын, который хочет тебя.

– Вы говорите о Ричарде?

Он кивнул:

– Ты знаешь о его намерениях?

– Нет.

– Но я понял, что у вас был какой-то разговор, иначе почему бы он стал специально спрашивать о тебе?

– Он искал моего общества каждый раз, как приезжал сюда с отцом.

– Поцелуй украдкой, стало быть, – фыркнул Уоррик. – Ты еще девушка?

Ее щеки порозовели, но она смотрела на него прямо, и уголки ее губ опустились.

– Ни один мужчина здесь даже не смотрит в мою сторону, поскольку они боятся вас.

Уоррик усмехнулся на ее огорченный вид.

– Я рад это слышать. Ричард, без сомнения, будет еще более рад. Но прежде чем я соглашусь отдать тебя ему, придется многому научиться, чтобы им не пришлось краснеть за тебя.

Она посмотрела на него не веря своим ушам.

– Вы подразумеваете, что будете учить меня способам проституток?

Он нахмурился.

– Почему тебе пришло такое в голову?