Поберегись, детка
Шрифт:
Я обернулся. Сквозь витрину видна моя машина и неподвижно сидящий в ней толстяк.
— Нет, — говорю. — Он трезвенник.
— И вы?
— Я нет.
— Официант, — говорю. — Бутылку шипучки для синьоры. В этот момент музыка умолкла и четкий, звонкий голос объявил по радио: — Внимание, внимание. Разыскивается серый автомобиль марки «блимбуст», номерной знак МУ-3356, и ее владелец, мужчина ростом метр восемьдесят два, с рыжеватыми волосами и темными глазами. В машине находится труп толстого человека невысокого роста. В случае обнаружения просим сообщить
Девица с оштукатуренным лицом смотрит через витрину и щурит свои глазки. Затем вставляет сигарету в черный мундштук.
— Ручаюсь, что ваш друг не пьет. Могу поспорить, что он и курить бросил.
Покачивая бедрами, она прошла мимо, подошла к стеклянной двери, открыла ее и пересекла улицу. Посмотрела номер моей машины, хорошенько разглядела толстяка и неторопливо вернулась в тратторию. Все также вихляя бедрами и подбоченившись, встала прямо против меня. Пожевала мундштук и громко так объявила:
— Номер машины МУ три тысячи триста пятьдесят шесть.
Бармен впился глазами в машину, со лба у него стекают крупные капли пота. Юноша широко раскрытыми глазами уставился мне в рот. При этом вид у него такой, словно я переодетый эскимос и во рту у меня горящий фонарь. Я осушил стакан и с размаху хлопнул им о стойку.
— Не нужен ли кому-нибудь покойник? — спрашиваю.
— Нет, мы и сами сможем вскоре продать желающим свежий труп, — говорит размалеванная девица, показывая в глубь зала.
Оборачиваюсь и вижу, что молодой человек валяется на полу в обмороке.
— Телефон, — пробормотал бармен и направился было к дверям.
— Не волнуйся, — говорю. — Сейчас я тебе принесу твой телефон.
Я пересек зал, одним рывком оторвал подвешенный к стене телефон, вернулся к стойке и погрузил его в таз с водой.
— Прежде чем звонить, помой хорошенько свой телефон, а то на него глядеть тошно.
— A ты мне нравишься, парень, — говорит оштукатуренная девица.
Я сунул ей в карман тысячу лир, взял со стойки ключ, вышел, встав на цыпочки, опустил металлическую решетку, запер дверь и бросил ключ за ворота. Слышу, девица молотит кулачками по решетке и кричит:
— Синьор! .. Эй, синьор!
Я пожал плечами, глубоко вздохнул и дал ходу. Выскочив на людную улицу, я мгновенно затерялся в толпе. Иду себе не торопясь и ворочаю мозгами. Тут сам черт ногу сломает. Пока ясно одно: кто-то хочет любой ценой убрать меня. Сначала они попробовали скомпрометировать меня в связи с убийством Дана Паранко. Но потом оказалось, что речь идет о самоубийстве. Наконец, прямо в моей машине отправляют на тот свет толстяка, а затем пускают по следу проклятых фараонов. Но зачем, с какой целью? Тут я вспомнил о чудесном, чарующем голосе Дуарды. Замешана она в этом деле или нет? Может, она ждала все утро и пыталась мне дозвониться. Надо ее разыскать во что бы то ни стало.
Вдруг у самого бара «Зеленая труба» па противоположном тротуаре я увидел дворняжку. Она сидела на задних лапах и держала в зубах шляпу. Один из прохожих остановился и бросил в нее монету. Разрази
Отлично. Теперь я точно знаю, что в «Зеленой трубе» меня ждет какой-нибудь сюрприз. Открываю дверь и вхожу. В комнате плавает сизый дым, а шум стоит такой, что уши глохнут. Кто режется в бильярд, кто пытает счастье у «однорукого убийцы». Радиола гремит на всю катушку.
Я осмотрелся и не обнаружил ничего особенно интересного. За стойкой сидел Ферри, по прозвищу Гол. Кадык у него такой здоровый, круглый, что хочется ударить по нему ногой. Со времени нашей последней встречи прошло целых два года. Последний раз я виделся с Голом в остерии у порта, когда Бруно Держу Пари пытался запихать его кадык в бутылку из-под анисовки.
Раньше Бруно был специалистом по отмычкам, но потом забросил свое «опасное ремесло» и стал работать на ипподроме: с любым желающим держал пари, какого цвета будут лошади-победительницы забегов.
— Вижу, ничего тогда у Бруно не вышло, — говорю.
— Что не вышло? — еле слышно пролепетал он, узнав меня,
— Запихать твой кадык в бутылку анисовки. — Я сразу понял, что у него техника хромает.
Гол вспомнил эту историю и стал багровым, как новенький кирпич. От страха он попытался проглотить свой кадык-мяч, но без успеха.
— Подожди, я тебе забью голешник, — говорю. Указательным пальцем я надавил на его кадык, и тот едва не выскочил у бедняги с другой стороны. Какой-то тип в красной полосатой майке сел рядом на табуретку, вынул из кармана свисток и пронзительно свистнул.
— Штрафной, — объявил он. — Разве тебе не известно, что по мячу бьют только ногой.
Мы оба начинаем гоготать, как жеребцы, и я убираю указательный палец.
— А ты, — говорю, — молоток! Я думал, ты не заметишь нарушения.
Я хлопнул его по спине, он меня по плечу, я его по животу, он мне дал под дых… А сам другой рукой щупает, нет ли у меня пистолета. Я с неизменной улыбкой беру его за «лапку», кладу ее под лимоновыжималку и нажимаю рычажок.
— Ты слишком размахался своей милой ручкой, — говорю.
Спортивный малый сразу помрачнел и попытался высвободить руку.
— Хочешь схлопотать по роже? — процедил он сквозь зубы. — Отдай пистолет.
— Ну зачем так? — говорю. — Мой пистолет без меня ужасно скучает.
Малый посмотрел на меня, на свою подпорченную ручку и молча возвратился к своим четырем приятелям, которые резались в автоматический бильярд.
Гол тем временем осушил стаканчик и немного приободрился,
— Послушай, — забормотал он. — Оставь меня в покое. Я в этот раз ничего такого не сделал.