Побежала коза в огород
Шрифт:
Что-то у меня получается, будто я о Галочке забочусь из-за каких-то тортов. Ну да Женя все и так понимает.
Не знаю только, почему именно сегодня он на сестру наезжает.
— Понимаешь, она с каким-то офицером познакомилась. И мне кажется…
— Все, все, — затеребил меня муж, — уже и пошутить нельзя. Конечно же, она познакомилась. И будет знакомиться. Молодая женщина, разведенная. Уж хуже такого-то, как ее Подкорытько, вряд ли найдет. Я его когда первый раз увидел, ей-богу, недоумевал: что она в нем нашла?
— Она нашла в нем любовь к себе. Вернее, ей так казалось.
— Не хочу спорить с тобой, дорогая, — улыбнулся Женя, — но разве ты занимаешься не тем же самым?
Тем же самым, но совсем в другой атмосфере. Разве можно сравнить Евгения Рагозина с каким-то Подкорытько!
— Но твоя мать не заставляет меня ей кланяться, — все же объяснила я ему; нечего всякий раз подчеркивать, какой у меня особенный муж, а то еще зазнается.
— Потому, что далеко живет. И потому, что вы редко видитесь. Все-таки народная мудрость насчет того, что чем дальше, тем роднее, бьет в точку, ты не находишь?
— Евгений Ильич, это вы о своей маме?
— О своей, — нарочито тяжело вздохнул муж и притянул меня к себе. — Если бы ты знала, как я счастлив, что у нас с тобой отдельное жилье и мы начинали с самого начала, нас никто не опекал и не пытался учить на своих ошибках.
— Наверное, ты прав, — согласилась я, подумав, что, услышь такую речь из уст своего сына, свекровь не поверила бы услышанному, а если бы поверила, то объяснила себе не чем иным, как моим дурным влиянием.
Нет, я понимала, что она любит сына, но так редко видит его, потому что у Жени семья. Да и не наездишься из нашего южного города в далекий Новосибирск!
К сожалению, большинство наших родителей с трудом мирится с тем, что повзрослевшие дети все реже остаются жить с ними и торопятся упорхнуть подальше от родного гнезда. Некоторые родители, я знаю, даже обижаются, когда молодые первым делом устраивают себе отдельное жилье. Это вместо того, чтобы радоваться!
Муж устроился на диване и потянул из стопки газет — тех, что мы оба с ним покупаем или я приношу с работы — верхнюю.
— Твоего материала здесь нет?
— Как же нет, есть, — сказала я, довольная, что муж следит за моими профессиональными достижениями.
Он и в самом деле прочитывает мои статьи от начала до конца и уверяет, что я пишу все лучше и лучше.
Но сегодня в голосе Жени наряду с привычным замечанием что-то проклюнулось. Опять! Будто обреченность. Эту нотку я уловила и вчера, и позавчера. Думала, показалось. Правда, Женя тут же с собой справился и затолкнул это невольное движение подальше, но я насторожилась.
— Женя, у тебя на работе все в порядке?
— А что у меня может быть не в порядке? — бодро откликнулся он, чем еще больше укрепил меня в моем подозрении.
— Ты не хочешь меня расстраивать или просто мне не доверяешь? — холодно поинтересовалась я.
Не то чтобы Женя боится такого тона, но он говорит, что в эти минуты чувствует, будто рядом с ним не родная
С другой стороны, если я не буду время от времени вот так брать его за горло, мой муж вообще перестанет делиться со мной своими неприятностями.
Он так привык. С юности, когда на вопросы матери отшучивался, уверял, что ничего не происходит, даже когда в институте из-за одной студенческой проделки буквально висел на волоске.
Но я уверена, что жена должна все знать. То есть, конечно, не знать удобнее. И тезис, часто повторяемый в криминальной литературе и боевиках о том, что меньше знаешь — крепче спишь, можно было бы взять на вооружение, если бы я не любила своего мужа. Если бы мне было все равно, что с ним случилось. И если бы я не знала, что даже самому сильному и крепкому мужчине иной раз хочется излить душу. И ему нужна пусть и слабая, но поддержка. Уверенность в том, что его любят и будут любить, несмотря ни на что…
Ему все еще было непривычно мое желание быть в курсе всех его дел и упорство, с которым я всегда старалась докопаться до истины.
Он нехотя пробурчал:
— Ну да, ты права, у меня неприятности. Понимаешь, я отдал металл одному своему старому покупателю под реализацию, а он не может мне заплатить. При этом я тоже не могу заплатить моему поставщику…
— Погоди, ты разве посредник?
— Нет, — Женя скривился, как от зубной боли; меньше всего ему сейчас хотелось мне что-то объяснять, ему было не до того, он, видимо, пытался придумать выход из тупиковой ситуации. — У меня, как я тебе говорил, металлобаза, и есть поставщики, которые работают напрямую с металлургами…
— А ты разве не можешь работать напрямую с металлургами?
— Не могу. Для этого надо иметь гораздо более мощные связи, чем те, что у меня есть… То есть даже напрямую я не получу металл по той цене, по которой мне продает его «Сталь-Юг»… В общем, ты не поймешь. Но до сего дня было все четко, а теперь меня поставили в раковое положение… То есть проценты штрафа за неуплату растут в геометрической прогрессии…
— То есть хочешь сказать, что тебя поставили на счетчик? — Я почувствовала, как внутри у меня все холодеет.
Он помрачнел и кивнул головой. Глянув на мое несчастное лицо, Женя ненатурально оживился:
— Не будем раньше смерти умирать. Может, все еще обойдется.
Пусть оживление его и было наигранным, но ему почти удалось меня успокоить.
А с утра меня вызвал к себе главный редактор. Сказал:
— Рагозина, есть возможность хорошо заработать. Надо написать об одном человеке статью по типу скрытой рекламы. Оч-чень крупный бизнесмен. Ты наверняка не раз о нем слышала. Правда, до сего времени он предпочитал держаться в тени, а сейчас вот во власть потянуло. Можешь даже слегка его ругнуть, но так, чтобы в целом у читателей осталось впечатление: он хороший парень. Именно такой нам нужен в законодательном собрании! До выборов еще далеко, так что никто не подумает, что мы подготовку уже начали. Поизучай его дела, поговори с людьми. Уж если ты компромат умеешь накопать, то положительное тоже сможешь найти. Сумеешь — штука баксов твоя!