Побочный эффект
Шрифт:
– Кто хочет высказаться?
– спросил Квинтрелл, обводя взглядом присутствующих.
– Вряд ли кому-нибудь придет в голову проверять у нее наличие тромбопластина в крови, - сказала женщина со слуховым аппаратом.
– По-моему, самое главное - это уничтожить всякие следы укола.
– Мы пользуемся безыгольным вакуумным шприцем.
– Прекрасно!
– обрадовалась женщина.
– Клод, у меня есть небольшое предложение: неплохо было бы еще удалить ей ноготь с большого пальца правой ноги - это подтвердит гиперфлексию во время удара.
– Да, об этом стоит подумать, - кивнул Дюкасс.
– Я только
Пока Дюкасс заканчивал свое объяснение, Пирс все больше и больше бледнела. А когда речь зашла об удалении ногтя с ноги Клэр, она вскочила и, зажав рукой рот, опрометью бросилась вон из комнаты.
– О господи!
– вздохнула женщина со слуховым аппаратом.
– С чего это миссис Пирс вдруг сделалась такой чувствительной?
– Стоит ей увидеть ту сумму, что выплатит Манчини, - заметил Квинтрелл, - как от ее чувствительности не останется и следа!
– И он принялся изучать перечень расходов.
12
Фицпатрик взбежал по ступеням, ведущим ко входу в большой, но элегантной архитектуры дом с балконами на Харли-стрит, оглядел боевой строй начищенных до блеска медных дощечек с именами владельцев квартир и нажал кнопку рядом с той, где было выгравировано: "Доктор Джерард X. Пол".
Спустя две минуты ему открыл дверь седовласый мужчина преклонных лет с аккуратно подстриженной бородой. Несмотря на жару, на нем был костюм из плотного твида, шерстяная рубашка с галстуком и шерстяной джемпер.
– А, мистер Фицпатрик!
– обрадовался Пол. Он говорил с немецким акцентом.
– Пожалуйста, входите.
Фицпатрик начал было извиняться за опоздание, но Пол замахал руками.
– Мистер ди Суза звонил и сказал, что придет только в восемь, объяснил он, ведя Фицпатрика к лифту.
– Что-то задержало его на работе, как я понял.
Пол втиснулся вместе с ним в кабину лифта и с грохотом захлопнул железную дверь. И пока грохот эхом ходил по дому, он нажал кнопку, и лифт медленно пополз вверх.
– А теперь скажите мне, есть что-нибудь новое с тех пор, как мы последний раз разговаривали?
Фицпатрик отрицательно покачал головой.
– Проверка номеров, по которым звонили от нас, ничего не дала, а на те объявления, которые я поместил в "Таймс", никто не откликнулся... По правде говоря, у меня появилось отвратительное чувство, будто я попал в одну из таких ситуаций, откуда, что ни делай, выхода нет. Если сегодня нам не удастся что-либо выяснить - конец. А если удастся и я отыщу ее, она будет считать меня негодяем за то, что я пользовался такими недозволенными методами.
– Вы полагаете, они будут представляться ей не вполне, как это говорится... не вполне тип-топ?
– Но должна же она...
– Посмотрим, - сказал Пол, когда лифт, содрогнувшись, остановился. Мои слова, я знаю, могут показаться вам несколько романтичными, но, видите ли, вполне возможно, что к исчезновению ее побудило подсознательное желание проверить глубину вашего чувства к ней... В таком случае, - добавил он, отворяя железную дверь лифта, - имеет значение не метод, с помощью которого вы ее отыщете, а сам факт, что вы ее нашли.
Поднявшись еще на один небольшой пролет, Фицпатрик очутился в комнате, обставленной эдвардианской мебелью - тяжелой, с витиеватой резьбой. Были
– Всё мои бывшие пациенты, - объяснил Пол.
– Вон та, - показал он на висевшую над камином картину, где были изображены пылающие в огне тела, написана молодой шизофреничкой, которая подожгла кровать своих родителей. Весьма прискорбный случай. Они в это время были в постели...
Глухо донесся шум спускаемой в туалете воды, и в комнату вошел Этуелл.
– А теперь, мистер Фицпатрик, чем прикажете вас угостить?
– спросил Пол.
– Джин с тоником вас устроит?
– Вполне.
– Мы с мистером Этуеллом очень интересно побеседовали о деятельности группы гипноза в полиции Лос-Анджелеса, - сказал Пол, вручая Фицпатрику его стакан.
– Очень интересно.
– Он снова наполнил стакан Этуелла, и они втроем сели.
– Знаете что?
– сказал Этуелл, обмахиваясь, как веером, журналом "Психопатология и социальная психология".
– Я ведь только сейчас сообразил, что целых десять минут лопотал что-то про гипноз, не имея ни малейшего представления, что это такое! Что такое гипноз, черт побери?
– Я тоже хотел бы это знать!
– усмехнулся Пол, вынимая из кармана своего джемпера серебряную табакерку.
– Я могу только объяснить, что, по-моему, являет собой гипноз и как он, мне кажется, действует, вот, пожалуй, и все.
– Постучав по крышке табакерки, он открыл ее и вложил щепотку ароматного желтого порошка сначала в одну ноздрю, потом в другую. "Золотой кардинал", - объяснил он, вытирая нос красным носовым платком. Любимый табак мистера Черчилля. Хотите попробовать?
Желания никто не выразил.
– Прежде всего следует заметить, что хотя слово "гипноз" заимствовано из греческого "hypnos", то есть "сон", почти никакого отношения ко сну явление это не имеет... Гипнотизируя пациента, я стараюсь сфокусировать или, если хотите, отвлечь его внимание, как поступает...
– Он помолчал, стараясь припомнить нужное ему английское слово.
– Taschendieb?
– спросил он, глядя поверх очков на Фицпатрика.
– Человек, который ворует из карманов?
– Карманник.
– Ах да!
– улыбнулся Пол.
– Карманник!
– И повторил: - Я стараюсь отвлечь внимание моего пациента, как отвлекает внимание своей жертвы карманник, когда, как бы неожиданно столкнувшись с человеком, вытаскивает у него бумажник... Прежде всего я прошу его выкинуть из головы все посторонние мысли. Затем говорю ему, что он устал, что веки у него тяжелые, ужасно тяжелые и он больше не может держать их открытыми и так далее... Как только мой пациент соглашается с тем, что он устал - а вы не забывайте, что он лежит на удобной кушетке в полутемной комнате, - он готов согласиться и с тем, что веки у него отяжелели. А раз он с этим согласится, еще легче согласиться ему с тем, что он не в силах держать их открытыми, а под конец он уже согласен сделать все, о чем бы я его ни попросил. Потому-то, добавил он, сделав очередной глоток из своего стакана, - с пятьдесят второго года в Англии запрещены публичные сеансы гипноза.