Побоище князя Игоря. Новая повесть о Полку Игореве
Шрифт:
Лазарь, прищурив глаза от слепящих лучей солнца, поглядел вслед Мстиславу. Красный плащ князя, развеваясь, несколько раз мелькнул среди чёрноклобутский всадников и пропал в потоке бегущей конницы.
В следующий миг Лазарь увидел воеводу Бориса Захарьича, который подъехал на рыжем коне.
— Что, сбежал верховод наш? — с усмешкой промолвил Борис Захарьич, по-молодецки спрыгнув с седла. — Ну и леший с ним! Сами управимся.
— Ладно бы только Мстислав, а то с ним вместе и дружина его в бега ударилась, — с сожалением произнёс Лазарь. — У нас конницы и так не шибко много было,
— Пешцы в бою надёжней, — успокоил тысяцкого Борис Захарьич. — Вона, гляди, Сдеслав Жирославич, воевода дорогобужский, свой пеший полк к сече выстраивает.
Борис Захарьич указал рукой за дорогу, где и впрямь топорщился поднятыми кверху копьями большой пеший отряд, полыхавший на солнце червлёными щитами [87] . Над островерхими шлемами ратников покачивался багрово-жёлтый стяг Мстислава Владимировича с вызолоченным ликом Вседержителя.
— А он отчего не побежал за князем своим? — удивился Лазарь. — Иль кольчужные перчатки ему руки не жмут?
87
Червлёные щиты — розово-красные, краску для них изготовляли из особого насекомого — червеца.
От вида готового к бою полка настроение тысяцкого сразу улучшилось.
— Не привык Сдеслав пятками сверкать, потому и не побег, — сказал Борис Захарьич. — Ну что, пощиплем поганых, друг Лазарь?
— Размажем нехристей, как кашу по столу, друже, — решительно промолвил тысяцкий и потряс ку лаком.
Без возгласов и криков, без трубных сигналов конные и пешие полки Рюриковых воевод прошли через лес и ударили на половцев, занятых грабежом убитых в бегстве порошан. Дружинники Ольговичей хоть и заприметили врага раньше степняков, но смогли отвлечь на себя лишь конный полк Бориса Захарьича.
Сшибка получилась яростная, поскольку Игорю и Всеволоду надо было задержать вражескую конницу, а ратники Бориса Захарьича, наоборот, стремились поскорее опрокинуть дружины северских князей, чтобы поддержать наступление своих пешцев.
Кончак, размахивая плетью, собирал батыров под своим знаменем. Его брат Елтук действовал столь же бесцеремонно, раздавая тумаки даже беям, если те были не слишком расторопны либо не спешили бросить награбленное.
Ханы повели в бой сплочённые конные сотни, но напоролись на опущенные копья Рюриковых пешцев, которые надвигались как стена. Стараясь прорвать эту стену, половцы бесстрашно кидались раз за разом на плотные шеренги русичей и гибли во множестве, пронзённые рогатинами и изрубленные топорами.
Вот уже в половецком стане кипит сражение.
Кончак видел, как один за другим падают замертво его лучшие батыры. Беки и беи, не слушая гневных окриков, спасались бегством. Ещё пытался сражаться Елтук, ещё размахивал саблей племянник Кончака, Алтунопа. Но вот обезглавленного Алтунопу понесла из сечи раненая лошадь. Подняли на копья бесстрашного Елтука...
Подле Кончака оказался Узур.
— Спасайся, повелитель!
— Я должен отомстить за смерть брата.
— Повелитель,
И Кончак повернул коня.
Половцы толпами бежали на берег реки мимо сельца под странным названием Россошь. Туда же откатывались северские дружины, не выдержав боя с закалёнными в сечах воинами Бориса Захарьина.
Под Игорем убили коня. И он спасся бегством на одном коне с Вышеславом.
Поток бегущих увлекал их к деревенской околице, а затем к низкому речному берегу, поросшему камышом.
Возле лодок завязалась драка.
Игоревы дружинники сцепились с Кончаковыми чауширами, облюбовавшими самую большую лодку. При виде Игоря дружинники усилили натиск и отощали половцев, кого-то даже посекли мечами.
— Садись, княже, — сказал Игорю бородач в сбитом набок шлеме. — Лодка добрая. Вмиг перевезём тебя па тот берег!
— Где Всеволод? Бренк где? — озираясь по сторонам, спрашивал Игорь: что, если они сражаются где-то, в то время как он о жизни своей трусливо помышляет!
Вдруг из лодки, которая уже отчалила, Игоря окликнул знакомый голос:
— Поспешай, брат! Не время хоробрствовать!
Игорь обернулся и увидел Всеволода, сидевшего на корме и прикрывавшего щитом гребцов, работающих вёслами. Рядом то и дело пролетали шальные стрелы.
— Живее, Игорь! — крикнул Вышеслав, уже забравшийся в лодку, которую сталкивали на воду дружин пики, облепивши её крутые борта.
Игорь последовал за Вышеславом и в изнеможении плюхнулся на широкое сиденье рядом с ним.
Река вокруг кипела от барахтающихся тел. Кто-то плыл сам, кто-то вместе с конём. Хватались за борта лодок, и без того переполненных. На одну так нависли, что лодка черпнула бортом и медленно пошла ко дну. Плюхнулись в разные стороны сидевшие в ней половцы в богатых одеждах. И среди них Кончак.
Игорь протянул руку:
— Эй, держись! Давай сюда!
Он принялся втаскивать хана в лодку.
— Оставь его! Брось! — брезгливо бросил Вышеслав.
— Пособи лучше, — прикрикнул Игорь. — Иль христианские заповеди забыл?!
Вышеслав набычился, но всё же помог хану перебраться через борт.
Видя, что вслед за Кончаком в лодку лезет другой половец, сердито обронил:
— Что, и этого спасать?
— Это же Узур, побратим мой! — воскликнул Игорь, узнав Узура. — Давай тащи его, Вышеслав!
Спасённые Кончак и Узур обессиленные лежали на дне лодки.
Узур никак не мог прокашляться, нахлебавшись речной воды.
— Ну что, побратим, вкусна ль водица в Чернорые-реке? — с лукавой усмешкой обратился к Узуру Игорь. И, прыснув, громко расхохотался: — Ну и вид у тебя, будто ты со свиньями в луже барахтался!
Вышеслав недовольно отвернулся. Не зря зовут Игоря легкодумным. Такая напасть, а ему весело!
...Разбив Игоревы и половецкие войска, Рюрик поспешил замириться со Святославом Всеволодовичем». Он уступил Ольговичу великое княжение и город Киев, зато себе выторговал половину киевских земель. И стало с тех пор в Киеве два правителя — один звался великим, а другой владел всеми богатствами.