Побратимы меча
Шрифт:
— Я нашел отличное бревнышко, — объявил Глам. — Пришлось с ним повозиться. Его прибило к отмели под самой лестницей, а я таки взял веревку и сам затащил его наверх. Хватит дров на три, а то и на четыре ночи.
День выдался погожим, страшная непогода ненадолго отступила, и Греттир чуть не на руках вынес меня из вонючей землянки посидеть на свежем воздухе, поглядеть на водянистый солнечный свет.
Глам продолжал:
— Лучше бы разрубить бревно прямо сейчас. Пока нет дождя.
Греттир взял секиру. Это было прекрасное, тяжелое орудие, единственная у нас секира, слишком нужная в нашем хозяйстве, чтобы доверить ее Гламу — он мог потерять ее или повредить лезвие. Греттир пошел туда, куда Глам приволок бревно. Я же лежал на земле, и самого бревна за травой видеть не мог. Но я слышал, как Греттир сказал:
— Странное дело. То самое бревно, которое я бросил в воду вчера. Видно,
— Да чего там, отличное бревнышко, откуда бы оно ни приплыло. Выдержанное, крепкое, — сказал Глам, — а сколько мне пришлось потрудиться, чтобы выволочь его сюда. Уж на этот раз оно не пропадет.
Я видел, как Греттир поднял обеими руками и размахнулся. Послышался звук удара, попавшего не в цель, и словно отзвук его — это упал наземь Греттир.
Иллуги бродил поблизости. Он бросился к брату и встал на колени. Я видел, как он отрывает кусок от своей рубахи и понял, что он накладывает повязку. Потом вскинулась рука Греттира, и обхватила брата за шею. Иллуги напрягся, и оба они поднялись, нога у Греттира была перевязана. Кровь пропитала повязку. Медленно, с трудом Греттир проковылял мимо меня в землянку. Слишком истощенный лихорадкой, не в силах пошевелиться, я лежал и только и мог, что беспокоиться, насколько сильно Греттир поранился. Наконец, когда Иллуги и Глам помогли мне заползти в землянку, я увидел, что Греттир сидит на земле, прислонившись спиной к земляной стене. Мне сразу вспомнился Транд, каким я видел его в последний раз — он вот так же сидел, потеряв ступню от удара данской секиры. Но у Греттира хотя бы были обе ноги, а вот из раны, наскоро перевязанной, натекло уж много крови.
— Хороши же мы, — молвил Греттир. Лицо у него исказилось от боли. — Теперь у нас двое немощных. Не знаю, что на меня нашло. Секира отскочила от этого крепкого старого дерева и повернулась у меня в руках.
— Порез очень глубокий, — сказал Иллуги. — Чуть глубже — и ты отрубил бы себе ступню. Теперь ты на несколько месяцев обездвижен.
— Только этого мне не хватало, — ответил Греттир. — Снова явное невезение.
Иллуги принялся переустраивать внутренность землянки, чтобы дать Греттиру больше места.
— Я разведу огонь, — сказал он брату. — Ночь будет холодная, а тебе нужно тепло.
Он крикнул Гламу, чтобы тот принес дров. В ответ послышались бормотание, и Глам, медленно пятясь, вволок в землянку то самое несчастливое бревно, которое стало причиной несчастного случая с Греттиром.
— Оно слишком велико, в очаге не поместится. Принеси что-нибудь поменьше, — сказал Иллуги.
— А вот вовсе и не слишком, — задиристо откликнулся Глам. — Я сам его уложу. Или ты не видел — оно такое крепкое, что его нипочем не разрубишь.
Иллуги явно не хватало властности Греттира, чтобы управиться с Гламом, и я понял, что равновесию в нашей маленькой общине пришел конец. Глам старался уложить бревно в очаг, ворочая им с боку на бок так, чтобы оно оперлось о камень. И вот тогда-то я кое-что заметил на нижней стороне бревна, и я крикнул:
— Стой!
Потом подполз к бревну, чтобы рассмотреть поближе. Нижняя сторона его была гладко отесана. Кто-то старательно острогал его на длину моего предплечья. На той гладкой поверхности имелась череда меток, глубоко врезанных в древесину. Я сразу понял, что это за резы, даже еще не увидев бледно-красный цвет в их глубине. Транд, мой наставник в исконной вере, предостерегал меня от этого. Это руны заклятья, резанные на причинение вреда, а потом смазанные кровью вельвы или колдуна, чтобы злые руны стали еще сильнее. Тут я понял, что Греттир стал жертвой черного колдовства.
Прошло три дня, рана Греттира начала заживать, затянулась, края пореза были розовыми и здоровыми. Однако всю третью ночь его мучила глубокая дергающая боль, и к рассвету он стал совсем плох. Иллуги размотал повязку, и мы поняли, почему. Мясо вокруг раны распухло и вздулось. Из раны сочилась какая-то жидкость. Наутро мясо стало обесцвечиваться, и через несколько дней пятно вокруг раны сделалось темно-синим, потом зеленовато-черным, и мы почувствовали запах гниения. Греттир не мог спать — боль была слишком сильной. Встать он тоже не мог. Он похудел и както высох. К концу недели он понял, что умирает от яда, попавшего в ногу.
Тогда-то они и напали. Я не мог понять, откуда они узнали, что Греттир при смерти.
Конец был скор и кровав. Больше дюжины хуторян поднялись по лестницам, которые были оставлены на месте, потому что Греттир уже не мог встаскивать их наверх. Враги явились в сумерках, вооруженные топорами и тяжелыми копьями, они схватили полусонного Глама и толкали его перед собой, и он отвел их
Битва длилась час или более. Я слышал голос Крючка, подстрекавшего своих людей. Но они решили, что это смертельно опасное дело. Еще два хуторянина были сильно ранены и один убит — те, кто пытался войти через дверь. Нападающие походили на охотников, которые загнали зверя в угол в его берлоге и пытаются взять добычу живьем. Когда Иллуги отогнал их мечом и секирой, они решили вскрыть земляную крышу нашего убежища. Изнутри мы слышали, как они копают, и вскоре крыша задрожала. Я был слабее воды и не мог вмешаться, только наблюдал. Оттуда, где я лежал на полу, я видел, как посыпались сверху комья земли, а потом просунулся наконечник копья. Я понял, что конец близок.
Еще один натиск, и треснула дверная рама. Наша землянка рушилась. Копье просунулось в дверной проем и угодило Иллуги в плечо. Греттир из последних сил поднялся на колени лицом к нападающим. В руке у него был короткий меч, который мы с ним украли из могильника старого Кара. И тут рухнула часть крыши над очагом. Вместе с потоком земли вниз обрушился хуторянин. Греттир повернулся навстречу новой опасности, ударил мечом и пронзил вторгшегося, убив его. Но этот человек упал вперед, так что руки Греттира вместе с мечом оказались в капкане. Пока он пытался вытащить меч, еще один человек спрыгнул в провал и ударил Греттира в спину. Я слышал, как Греттир вскрикнул, и Иллуги повернулся, чтобы, подставив свой щит, защитить брата. Зато дверь осталась незащищенной, и землянка вдруг наполнилась вооруженными людьми. Они мгновенно сбили Иллуги с ног и начали рубить и колоть его. Один же из них, увидев меня, шагнул вперед и приставил острие копья к моему одеялу. Ему оставалось только навалиться на древко своей тяжестью — и я тоже был бы мертв. Но он застыл на месте, и я тем временем видел, как Крючок бросился за спину Греттиру, чтобы уклониться от меча изгоя, и нанес ему несколько быстрых ударов ножом. Греттир даже не обернулся, чтобы взглянуть на своего убийцу. Он так обессилел, что просто рухнул наземь без единого звука. Я лежал, не в состоянии шевельнуться, а Крючок наклонился и попытался силой разжать пальцы Греттира, сжимавшие меч Кара. Но мертвая хватка была слишком крепкой, и Крючок вытянул руку моего названого брата так, что она легла поперек рокового бревна. Потом, как умелый мясник, он отрубил пальцы, и меч выпал из них.
Подобрав меч, Крючок отделил голову Греттира от тела. На это потребовалось четыре удара. Я считал каждый удар Крючка. И тут забрызганные кровью развалины землянки наполнились радостными воплями хуторян, все они кричали и поздравляли друг друга с победой.
ГЛАВА 14
Я выкупил свою жизнь ценою пяти с половиной марок. Именно столько хуторяне нашли на мне, а я посулил еще десять марок, коль они отвезут меня, живого, на суд к Тородду сыну Снорри Годи. Они согласились на эту сделку, потому что после расправы над Греттиром и Иллуги некоторые из них пресытились кровопролитием. Они зарыли тела Греттира и Иллуги в развалинах землянки, потом спустили мое недужное и болящее тело на веревке с утеса и уложили меня на корме десятивесельной лодки, на которой приплыли. Бедняге Гламу не так повезло. На пути на землю они его обвинили в том, что он предал своего хозяина, перерезали ему горло и выбросили тело за борт. Голову Греттира они сохранили, завернули в мешок, чтобы Крючок предъявил это мрачное доказательство Ториру и потребовал награды. Подслушивая, я узнал, как нас одолели: Крючок отправился к своей престарелой мачехе Турид за советом, как изгнать Греттира с Дрангея. Турид была вельвой, о ней говорили, что она пользуется черным колдовством. Это она лежала, спрятавшись, под грудой тряпок, когда Крючок приплыл обменяться хулами с Греттиром. Ей нужно было услышать голос, постичь нрав своей жертвы прежде, чем она выберет руны для заклятья. Потом она вырезала знаки, окрасила их своей кровью и указала час, когда Крючку следовало пустить заклятое бревно по течению. Я слушал похвальбы хуторян, и единственным для меня утешением было то, что старая ведьма охромела и мучилась от сильнейшей боли. Камень, брошенный Греттиром, сломал ей бедренную кость, она осталась калекой на всю жизнь.