Поцелуй Архангела
Шрифт:
– Я только-только начала, - возразила Ханна.
– Но она сама собой пишется.
Следующие полчаса проходят в непринужденной беседе, и хотя Рафаэль догадывался
какую форму примет разговор, он понял, что находится в состоянии нетерпения. С этим
ощущением он не был знаком. После такой долгой жизни он научился искусству
терпения. Но когда встретил охотницу, все изменилось.
Наконец-то они остались с Илией наедине на балконе - Ханна благоразумно их покинула.
– Ты ей
– спросил Рафаэль.
– Такой личный вопрос. Не ждал от тебя.
– Елена спрашивала меня об отношениях между ангелами. Я понял, что знаю об этом
очень мало.
Илия устремил взгляд на реку, мчащуюся далеко внизу, огибающую и проникающую в
трещины, которые стали еще глубже за мимолетные века.
– Ханна знает все, что и я, - наконец ответил он.
– Тогда почему решила не оставаться с нами?
– Она понимает, потому что мы пара. И не желает быть втянутой в разборки Совета.
– Он
помолчал.
– Ты не понимаешь, потому что твоя охотница всегда была спутана с Советом.
– Как может кто-то с такой силой, как у Ханны, - которая увеличилась за прошедшее
время, - довольствоваться простыми крыльями?
– Ханна не склонна к политике - Илия повернулся и посмотрел на Рафаэля, плотно сжав
челюсть.
– В отличии от ангела, смеющего использовать мое имея.
– Демонстрируя высокомерие, которое однажды приведет к ошибке, - ответил Рафаэль,
повторяя слова Елены, которые она сказала после напряженных моментов, когда крепко
его обнимала, словно пытаясь физически удержать от падения в пропасть. - Он ищет
славы и скорее всего, он знакомый.
– Понимаю твой гнев, Рафаэль, - гнев Илии был словно ужасающий накал, - но мы не
можем дать этому отвлечь нас от истинных проблем.
– Ты что-то слышал.
– Это было заметно по взгляду и голосу архангела
Илия кивнул.
– Ходят слухи, что на балу Ли Дзюань собирается продемонстрировать возродившихся.
Рафаэль догадывался. Последний доклад Джейсона, представленный после того, как
возродившийся Ли Дзюань загнал его в угол и оторвал часть лица, говорил о постоянно
усиливающейся армии оживленных мертвых.
– Нам нужно подготовиться к последствиям в случае распространения информации об
эволюции Ли Дзюань.
– Мир содрогнется, - произнес Илия, в сумерках его голос звучал тихо. - И они станут
немного больше нас бояться.
– Что не всегда недостаток. - Страх останавливал смертных от глупых поступков, не
позволяя забывать, что в битве бессмертный всегда победит.
Аристократический профиль Илии вырисовывался на фоне оранжевого зарева заходящего
солнца, а его золотистые волосы были словно в огне.
– Думаешь, это подойдет к данному
– Смертные непредсказуемы... они могут назвать творения Ли Дзюань чудовищами, а
могут признать ее богиней.
Илия посмотрел за Рафаэля, потом на Ханну, вошедшую предложить еще вина.
– Рафаэль?
Он покачал головой.
– Спасибо, Ханна.
– Рада была предложить.
– То, во что Ли Дзюань превращается, - произнес Илия, после ухода Ханны, - часть меня
боится того, что нас ждет в конце.
– Ты не хуже меня знаешь, что наши способности связаны с тем, кто мы есть.
– Рафаэль до
сих пор не мог понять природу своего нового таланта, откуда он произрастал, из какого
источника, какого поступка?
– И ты никогда не забирал первенца каждой семьи в деревне
только чтобы продемонстрировать свою силу.
Илия был явно шокирован.
– Никогда не слышал такого о Ли Дзюань.
– Она уже считалась древней, когда я родился, да и когда ты.
– Илия был старше Рафаэля
на три тысячелетия.
– Многие ее поступки сокрыты в глубине веков.
– Тогда откуда ты знаешь?
Рафаэль просто посмотрел на ангела.
Через какое-то время Илия кивнул.
– Об этом мало что говорит проведенное нами расследование. Что она делала с детьми,
которых забирала?
– Некоторых очевидно превратила в своих смертных зверушек и поддерживала их жизни,
пока они ее развлекали. Других отдала своим вампирам как источник пропитания.
– Что? - спросил Илия. - Не верю. - Его лицо превратилось в маску отвращения. - Дети
неприкасаемые, таков наш самый священный закон.
Рожденные ангелы были редкостью, самой большой редкостью и каждый младенец был
даром, но...
– Некоторые из нас считают лишь ангельских детей таковыми.
Под белой кожей Илии проглянули кости.
– А ты?
– Нет. - Рафаэль замолчал, выказывая жестокую честность. - Я угрожал родителям убить
их детей.
– Но независимо от поступков родителей, он ни разу не коснулся детей.
– В первую половину своего существования я делал тоже самое, - признался Илия.
– Пока
не понял, что от угроз до действия лишь шаг.
– Да. - Год назад, пребывая в тишине - спокойное, безэмоциональное, бесчеловечное
состояние, вызванное определенным использованием силы - мрак в Рафаэле оценил жизнь
смертного ребенка как песчинку. И это было пятно на душе Рафаэля, преступление за
которое не просят прощения... потому что оно непростительное. Но больше он никогда не
станет требовать что-то за жизнь ребенка.
– Тот, кто раскрыл зверство Ли Дзюань, - сказал Рафаэль, вновь задумавшись, кем он