Поцелуй аспида

Рокко Джулия

Понимая, что спастись едва ли есть возможность, я снова было метнулась вниз, но едва насильники поспешили наперехват, резко изменила направление и побежала вверх, по крутым ступеням, попутно давя в себе инстинкт позвать кого-нибудь на помощь. За спиной слышались мат и неслаженный топот быстро приближающихся преследователей. Было так страшно, что в какой-то момент горло сдавил спазм, и я смогла только с хрипом втягивать в легкие воздух, заставляя себя не сдаваться и бежать еще быстрее.

Наш девятиэтажный дом заканчивался техническим полуэтажом с закрытой на навесной замок дверью, которая вела на чердак, а затем и на крышу. Здесь всегда было темно и пахло застоявшейся водой. Вцепившись руками в перила, я в ужасе таращилась в темноту, понимая, что бежать дальше некуда. Болезненно заныло

плечо, когда холодная, словно кусок льда, рука сдавила его, попутно захватив тонкую бретель сарафана и начав остервенело дергать, в конечном итоге порвав. Я рефлекторно попыталась удержать начавшую сползать с груди ткань, но от толчка в спину упала на ступени, сильно ударившись. Попыталась подняться, но уроды снова толкнули меня и, схватив за ноги, слаженно потащили вниз, прямо по обшарпанной лестнице.

Неожиданно все прекратилось. Игнорируя боль, я встала, попутно удивляясь, почему на лестничной клетке вдруг наступили сумерки? Липкий серый дым, как туман или дыхание пожара, поднимался от пола и мягко обволакивал пространство. Он оказался довольно плотным и сильно снижал видимость. Впереди я различила лишь три силуэта. Один — двухметровый и широкоплечий, с развевающимся будто на ветру плащом, и двое разного роста, но одинаково сутулых, застывших в испуганном напряжении.

— Нет! — только и успела я выдохнуть, на долю секунды опоздав с осознанием.

На пол бесшумно осыпались две кучки пепла. Липкий серый дым стал таять, унося с собой даже эти скудные следы чужой оборванной жизни. Безымянный обернулся и внимательно посмотрел на меня.

— Нет, не может быть, — снова прошептала я, пытаясь осмыслить произошедшее и все еще надеясь на обратимость случившегося. — Что… что ты с ними сделал?

— Ты знаешь, — в полном спокойствии, ничем не проявляя и малейшего душевного волнения, ответил сид.

— Ты что, в самом деле их убил?

— Обернул тленом. Тлен к тлену, пепел к пеплу — как любят говорить ваши жрецы.

— Но зачем?! — поразилась я бессмысленной жестокости. — Разве ты не мог их на время вырубить? Или просто прогнать?!

— Пойдем, — не спеша с ответом, Безымянный взял меня за руку и повел наверх, в самую тьму последнего технического полуэтажа.

Едва я хотела возмутиться этому абсурдному действию, как мы словно нырнули в какую-то черную дыру, заполненную невидимой ватой. А в следующее мгновение впереди открылась дверь и мы оказались в прихожей нашей с мамой скромной квартирки.

Облегчение затопило меня. Простая уютная обстановка и знакомые ароматы дома на мгновение обняли теплым коконом. Жаль, привычная безопасность родных стен была всего лишь иллюзией. Ужас свершившегося снова застучал в висках, когда, ринувшись на кухню за стаканом воды, я увидела аккуратно сложенные на столе продукты. Те самые, что рассыпались в пылу борьбы по парадной…

— Ты что, успел подобрать и сложить покупки, пока меня там наверху пытались изнасиловать?! — Я не верила собственным глазам.

«А как же все эти громкие клятвы и узы долга, которые якобы связали нас?» Мне хотелось швырнуть этот упрек в лицо невозмутимого сида, но я сдержалась, с надеждой ожидая хоть какого-то внятного пояснения.

— Страх — лучший способ заставить проявиться скрытый резерв, — внося еще большую сумятицу, ответил высший.

— Что за чушь? — вскричала я, чувствуя что еще немного и скачусь в уродливую истерику.

Руки мои тряслись и я сжала их в кулаки, пытаясь остановить беспрестанную внутреннюю дрожь.

— Сядь, — приказал сид и я, к своему удивлению, послушно уселась на табуретку. — Если ты до сих пор не заметила, то ты меняешься. Слишком быстро для мира людей, но слишком медленно для мира фейри.

— Но ведь это не навсегда. Эфаир сказал, что со временем кровь уснет, я все забуду, а следы исчезнут.

— Так должно было случиться, но не случилось. Обычное дело для пронизанного чарами Инмира. С сидами никогда нельзя быть уверенным, что все пойдет так, как ожидается, однако ты даже не полукровка. Шансов у избранной жертвы Инмира пережить встречу с обезумевшими от плотского голода Высшими не было никаких. И все же, каким-то образом ты осталась жива и даже сохранила разум. Никто

не объяснил тебе, но та ночь, когда гвардейцы Умбрии пришли забрать твою невинность, была Ночью священной жертвы. На заре времен, завеса между миром смертных и миром Высоких холмов была условна. Все сиды — и Высшие, и простокровные фейри — свободно путешествовали через грань и всюду утверждали свои главенство и силу. Если бы так и продолжалось, человеческая цивилизация никогда бы не достигла своего расцвета. Мы бы просто не позволили людям вылезти из своих пещер. В самой сути каждого фейца лежит ненасытность к власти, магии и наслаждениям. Любая умеренность противоестественна для нас. По этой причине, едва баланс меж мирами был окончательно нарушен, Колыбель Инмира явила всеединый закон «Основы» и его божественных хранителей — Манадос, беспристрастных судей и вершителей. Завеса между Землей и Инмиром на долгие столетия стала практически непроницаема, подарив человечеству столь необходимый шанс на развитие. Затем, сильнейшие из нас нашли способы вскрывать прорехи и бродить неузнанными меж смертных, за давностью лет почти утративших знания о фейцах. И вновь вмешались хранители. Дабы вернуть завесе исчезающую прочность, они отмерили промежуток в триста лет и выбрали ночь, когда всякий, в достаточной мере сильный сид, невзирая на свое происхождение, может беспрепятственно покинуть Инмир и, ведомый Чарами, собрать с человечества дань по праву сильного.

— Это что получается? Раз в триста лет каждый сид, возникни у него такое желание, может прийти на Землю и надругаться над любым подвернувшимся ему под руку человеком? — Я буквально задыхалась от возмущения.

— Нет, не над любим. Чары отмечают только того смертного, кто может быть взят в качестве оплаты за свободу и безопасность всех остальных.

— И я? Я тоже была отмечена Чарами?

— Да. Ты и есть «священная жертва».

— Отчего же тогда ты уступил меня Аспидам? Получается, ты имел на меня такие же права, как и они, если не больше, учитывая что познакомились мы с тобой на несколько часов раньше.

— Не совсем так. Будучи Безымянным изгнанником, проклятым и сеющим скверну, рядом с не запятнавшими себя Высшими я не имею никаких прав. Впрочем, мне давно уже плевать, что об этом думают высокомерные задницы дворцовых прислужников. Я не собирался отступать. Но в тебе было столько жизни, столько радости и света. Со мной ты не дожила бы до утра. Эфаир же всегда отличался неуместной гуманностью. С ним ты прожила бы на день или два больше. Впрочем, это была бы не жизнь, а агония.

Я смотрела на Безымянного округлившимися глазами, ловя себя на мысли, что начинаю понимать его извращенную логику. Не день и не два меня корежило и сводило с ума желание, удовлетворить которое могли только ласки прекрасных и недоступных Высших. Это действительно была агония, сравнимая с самой лютой физической болью, но в тоже время не имеющая с ней ничего общего.

— Так ты собирался меня убить не для того, чтобы получить удовольствие, или же соблюсти вашу дурацкую традицию, а из милосердия?

Вместо ответа мужчина взял меня за руку и, развернув её ладонью вверх, разжал согнутые пальцы, оставляя обжигающий поцелуй в самом центре. Тут же, откликаясь на прикосновение его губ, в ладони запульсировало знакомое покалывание. Зерно силы — вспомнила я слова капитана Аспидов, странный подарок от Безымянного.

— Я подарил тебе «зернышко», частичку своей изначальной магии. Если бы каким-то чудом ты смогла пережить ночь и разум твой оказался бы достаточно силен, оно бы поддерживало тебя. В противном случае, стало бы маяком, и я бы пришел, дабы навсегда избавить тебя от страданий.

Высвободив руку, я обхватила себя за плечи. Адреналиновый жар сменили озноб и тошнота. Перед глазами снова встали серый сумрак и две фигуры, обратившиеся в пепел.

— Ладно, со мной все более менее ясно, — сказала я, хотя чувствовала, что за скобки рассказа опущено множество важных деталей.

Сейчас меня волновало совсем другое. Как пережить смерть двух сошедших с ума мальчишек и что делать, если ко мне пожалует полиция?

— Никак не могу понять, зачем ты убил парней? Ты же такой сильный! Они бы отстали от меня, стоило тебе только хорошенько их припугнуть.