Поцелуй бабочки
Шрифт:
— Витторио! Витторио!.. — Ее голос эхом прокатился по пустым ходам. — Витторио!.. — отчаянно вскрикнула она. — Вы пошли не туда!
— Близко… близко… близко… — ответило ей призрачное эхо.
Витторио спрашивает, близко ли она?
— Резьба! — прокричала она.
Ох, Одри, ну что ты за дура? В катакомбах полно разных камней. Беспокойно глядя по сторонам и ища, за что бы зацепиться взглядом, она не обнаружила абсолютно ничего. А вокруг было столько ходов! Витторио понадобится
— Зовите… ите… ите… — Эхо стало еще слабее.
Продолжать звать? Да, это имело смысл. Она кричала, пока не охрипла, и с облегчением отметила, что голос Маричелли становится громче и ближе.
— Сюда, — устало повторяла Одри. — Сюда, сюда, сюда… — И вдруг он оказался рядом. — О, Витторио… — Она спотыкаясь бросилась навстречу и крепко обняла Маричелли, впившись пальцами в его спину. — Я здесь…
— Вижу, — сухо заметил он, инстинктивно прижимая ее к себе. — Но почему вы здесь?
— Конечно, потому что искала вас. Но я вовсе не гналась за вами, — глупо добавила она. — А потом я упала и ударилась… Наверно, я пробыла здесь целую вечность. Боже, Витторио, тут выключили свет… — сбивчиво лепетала она, умирая от страха потерять существо из плоти и крови, которое уже не чаяла увидеть, и все крепче цеплялась за него. — Не отпускайте меня!
— Не отпущу. Но почему вам понадобилось искать меня?
— У меня была записка…
— Записка?
— От Рико, а потом кто-то закрыл крышку, и я не могла выйти… О боже, — судорожно вздохнув, прошептала Одри.
Она подняла голову, посмотрела на Маричелли при свете фонаря и поняла, что хочет поцеловать его, прижаться губами к его губам и никогда не отпускать. И то ли она сделала это, то ли он… трудно было понять, кто кого спровоцировал, но внезапно рот Одри ощутил прикосновение его жадных, пылких, горячих губ. Она обвила руками его шею, отчаянно, страстно поцеловала в ответ и сжала в объятиях, которые становились все крепче и крепче.
С бешено колотящимся сердцем, тяжело дыша, Одри покрывала поцелуями его лицо, наслаждаясь теплом мужских ладоней, лежавших на ее спине, теплом губ, пока внутри не возникла сладкая тянущая боль. Одри инстинктивно поднялась на цыпочки, теснее прижимаясь к Витторио, и ощутила всю силу его желания, что заставило ее застыть на месте. Через миг она опомнилась.
— Извините, — смущенно пробормотала она. — Ради бога, извините. — Стараясь не смотреть на него, она испуганно добавила: — Так приятно видеть живого человека…
— Хотите сказать, что на вашем месте так поступил бы каждый? — вкрадчиво спросил он.
— Что? Да, — с облегчением подтвердила Одри. — Да, каждый! Уведите меня отсюда, — взмолилась она. — Пожалуйста!
О
— Вы действительно знаете, как выйти отсюда?
— Да, знаю, — спокойно подтвердил он.
— Хорошо, — пролепетала Одри. — Однако если лампочки погасли…
— Это значит, что кто-то все запер и ушел домой.
— Да. Но они должны были знать, что вы все еще здесь!
— Почему?
— Потому что здесь ваша машина!
— Она стоит не у церкви. Так вы говорите, что Фернандо закрыл крышку?
— Ну, кто-то это сделал. Не знаю, может, и Фернандо.
— Что ж, давайте посмотрим. — Осветив фонарем стены и крышу, чтобы определить свое положение, Витторио взял ее за руку и предупредил: — Смотрите под ноги.
Он снова говорил с ней как чужой. Почему? Потому что она надоела ему? Или Витторио смутило то, что она бросилась ему на шею? О господи, зачем она это сделала? Она никогда не вела себя подобным образом. Выходило, что Одри не может справиться с собой, что она глупая маленькая самка, которая нуждается в постоянной мужской опеке.
Одри глубоко вздохнула, пытаясь восстановить контроль над непослушным телом, и нарушила молчание, становившееся невыносимым:
— Наверное, вы отлично знаете эти тоннели…
— Угу. Правда, в этом конце я не был несколько лет. Мы ушли отсюда после того, как нашли здесь мраморную плиту. Лампочки тянутся ненамного дальше того места, в котором вы находились. Но объясните ради бога, зачем вы так далеко ушли от входа? Если бы я не отправился изучать кое-какие старые тоннели…
— Я не собиралась делать это! Просто я… запаниковала, — с пылающим лицом призналась она. — Мне послышался шум…
К удивлению Одри, он не стал насмехаться над ее страхами — только остановился, обнял за плечи и крепко прижал к себе.
— Да. Внизу легко представить себе всякие ужасы, правда? Когда я впервые оказался в катакомбах, то твердо знал, что за мной идет волк. Я слышал его дыхание, видел его глаза: слюна капала с его длинных-предлинных клыков…
— Правда? — с замиранием сердца спросила она.
— Да.
Какая разница, что в то время ему было всего десять лет? Он еще раз улыбнулся, обнял женщину, а затем осветил фонарем великолепную мраморную арку. Маричелли и не догадывался, насколько он поразил Одри. Когда они достигли траншеи, Витторио помахал фонарем из стороны в сторону, и на металлической крышке заиграли отблески.