Поцелуй дракона. Сбывшиеся мечты
Шрифт:
«Это не горбун, а карлик или даже гном!»
Темный плащ с надвинутым на глаза капюшоном, горб, но явно не из-за уродства, а из-за припрятанного за спиной оружия. Это и не карлик вовсе, а ряженный.
– Он появляется здесь каждый день. Потом, мои агенты теряют его.
Сфайрат не отвечает на шепот Рэндалла. Его обуяла какая-то нездоровая злость. Чует его сердце этот тип здесь по душу Вэл.
– Хватаем его?
– Нет.
– Дождемся, когда он исчезнет в очередной раз?
Сфайрат хочет увидеть момент исчезновения и
– Сфайрат, ты цел?
Гоблин не стал тратить время даром и вместо того, чтобы потерять координацию и ослепнуть от крови и боли в сломанном носе, полоснул его кинжалом, резко, размашисто в последнем взмахе метя в глаза. Потом и вовсе дернулся, опадая, оставляя в их руках больше вещей, чем себя самого.
– Я-то цел, ты как?
Бывший карлик оставил в руках Рэндалла плащ и накладной горб, извернулся прополз под ногами и припустил бежать по улице, сверкая пятками.
– Ты знаешь, что это пустяк.
Сфайрат перевел взгляд с удаляющегося мальчишки на друга. В одной руке Рэнд держал меч, в другой окровавленный кортик, вытащив его из ключицы. Светлая рубашка оказалась вмиг залита кровью, а лицо Моркета исказила страшная гримаса из-за боли от срастающихся заново тканей.
– Это не он.
– Почем тебе знать это?
Сфайрат пожал плечами, показывая тому глазами за спину.
– Потому что настоящий стоит позади и очень хочет знать, что тут происходит.
– Какого пекла?! Вы спугнули его!
Рэндалл повернулся к хмурящемуся Исх’иду, а Сфайрат, сделав шаг, просто ударил его в лицо. Попал. С первого раза. Предугадал его маневр вправо, даже несмотря на то, что тот, как и Вэл амбидекстер и мог бы уйти влево.
– Твою мать, дракон! За что?
Эльф покачнулся и тут же вскинул голову, пытаясь сдержать хлынувшую на подбородок и шею кровь.
– Ты знаешь за что. Веди меня к ней. Сейчас же!
Рэнд оказался у качающегося «предателя» за спиной и, взяв за шиворот, как следует встряхнул его.
– Уже.
– Не понял?! К ней! Я тебя шею сломаю и меня еще и наградят за это.
– В пекло вас и всю вашу огненную братию! Я же сказал!
Трист, зажимая нос, кивнул ему на руку, затем изловчился, залепил кровавой пятерней Рэнду в глаза и ударил в челюсть так, что раздался оглушающий «клац». Хук оказался прост и великолепен в своей неожиданной подлости. Птицы, уже усевшиеся на вечерние ветки в поисках покоя и отдыха, испуганно вспорхнули и понеслись над районом с громкими криками, оглашая окрестности о неожиданно возникшей опасности, а Сфайрат… Он забыл о них. Пусть мутузят и учат друг друга – один кулачному бою и слежке, а другой, пусть будет преданности и порядочности.
«Им бы в храм податься,
Фэйт смотрел на свою руку, а потом и на плечо куда только что взобралась маленькая ящерица с ярким узором голубых не то жемчужин, не то пузырьков.
«Мне то почему?»
«Ты мне скажи! Неужто врезал ему просто так?!»
Его отпустило. До этой минуты он и сам не осознавал силу своего напряжения.
«Вот что ты творишь?»
Саламандра на мгновение высунула раздвоенный язык, а потом вновь убрала его, глядя на него темными глазами.
«Ты прячешься от меня, а я творю?»
«Угу.»
Она позволила дотронуться до своей мордочки, но не взять себя в руки, скользнув прохладным тельцем ему под воротник.
«Таишься в кустах, на друзей моих нападаешь и следишь за домами всеми уважаемых крейви, – перечислила она грустно, а потом добавила с куда большей живостью. – Пойдем в дом? Я ужасно замерзла.»
Сфайрат медлил. Ему не хотелось возвращаться ни в мир людей, ни под своды Золотой чаши. Дома они станут ссориться, а в Хорругарисе все станет тяготить его. Минаре ждет их, но тот очаг навсегда останется для него родительской гаванью.
– Где же ты была? Лето на дворе.
Саламандра сперва ничего не ответила, пощекотав шею вновь высунувшимся языком.
«В Ледяном Чертоге. Нынешнему хозяину замка не нравится, что по подвалам и погребам снуют утопцы.»
– Ничего не перепутала? Это ведь Ледяной Чертог.
«Так ведь лето на дворе, – передразнивает она его. – Все тает. Но там все равно холодно! Слева, кстати, беседка и пруд.»
Сфайрат прошел по указанному направлению, споткнулся о изуродованные гипсовые головы, пересек не опавшую после зимы высокую желтую траву и наконец вышел к цветущему розарию и порядком обветшавшей беседке.
«Нравится? Моих рук дело.»
Сфайрат подставил ладонь, предлагая ей сбежать на нее, а когда она сделала это, то слегка сжал ее, кажется, что порядком уменьшившееся тельце.
– Будешь прятаться за личиной саламандры, да, трусишка?
«Причем здесь это? – откликнулась ящерица устало и как-то грустно. – Ты большой и горячий, а я маленькая, мне так проще согреться.»
Эти слова были лишь отговоркой. В следующую секунду, она заполнила его объятия собой, встала рядом сначала синим пламенем, а потом и обыкновенной, знакомой ему Вэл.
– На кой ляд тебе сдался этот Ледяной Чертог?
Фэйт не дал ей ответить и поцеловал. Нетерпеливее, резче и злее чем это бывало прежде. Он еще никогда не дарил ей таких поцелуев, сминая нежные губы, терзая их, не давай ей ни передохнуть, ни ответить на прикосновения, выплескивая в этих жестоких и одновременно нежных касаниях все то, что пережил за последнее время, как злился, переживал и конечно же скучал.