Поцелуй изгнанья
Шрифт:
— Спасибо, Марид, — нараспев проговорила она. Я разул ее и собрался было уходить. — Марид?
— В чем дело? — Я снова начал засыпать. Мне хотелось добраться до дома и забраться в постель до того, как Юссеф, Тарик или Кмузу обнаружат, что меня нет, и побегут докладывать Фридландер-Бею.
Ясмин снова позвала меня:
— Помассируй мне шею. Я вздохнул:
— Ладно, только немного.
Я начал массировать ей шею, и, пока я занимался ею, Ясмин потихоньку вылезала из своей короткой черной юбки. Затем она попыталась стащить с меня через голову
— Ясмин, ты пьяна, — сказал я.
— Разве ты меня не хочешь? — спросила она. — С этого у меня похмелья не будет.
Не самое теплое приглашение. Она впилась в меня долгим поцелуем, в этом искусстве она всегда была мастером. И куда девать руки, она тоже знала. Через некоторое время мы голодно и жестоко любили друг друга. Я думаю, она уснула еще до того, как мы закончили. Затем и я дошел до изматывающего оргазма и рухнул рядом с ней.
Как мне описать начало следующего дня? Я спал неверным сном, наполовину сползая с голого матраса на кровати Ясмин. Мне снились яркие, сумасшедшие сны — остатки наркотического опьянения, и кровь моя струилась в жилах все медленнее. Я проснулся сразу, около десяти утра. Во рту было погано, голова пульсировала болью. Я не мог понять, где я, и осматривал квартиру Ясмин, надеясь найти подсказку. Наконец я уставился на ее изящную спину, тонкую талию и соблазнительные бедра. Что я делаю в ее постели? Она же ненавидит меня. Наконец я вспомнил завершение прошлой ночи. Я зевнул, отвернулся от нее и почти сразу же заснул снова.
Мне снилось, что. на меня орет моя мать. Такое мне снится часто. Внешне мы с мамой уладили все наши сложности; обиды и недопонимание остались в прошлом. Но сны говорили мне, что по большей части это лишь косметический ремонт. В глубине души я по-прежнему чувствую себя неуютно и тревожно, когда дело касается ее.
Голос моей матери становился все громче и пронзительнее, но я никак не мог понять, что взбесило ее на сей раз. Лицо ее побагровело и стало уродливым, она грозила мне кулаком. Ее грубые слова болезненно отдавались у меня в голове, и, когда она начала колотить меня по голове и плечам, я нырнул.
И проснулся. Вопила и лупила меня Ясмин. Когда-то она была высоким и хорошо сложенным молодым человеком, и потому даже после сексобменной операции оставалась опасным противником. Вдобавок на ее стороне был элемент неожиданности.
— Пошел вон! Пошел! — кричала она.
Я скатился с матраса и упал на холодный пол. Бросил взгляд на часы — было около полудня. Я не понимал, какие у Ясмин проблемы.
— Ты дерьмо, Одран! — кричала она. — Ты, слизняк блевучий, воспользовался моим состоянием!
Несмотря на то что в прошлом мы много раз занимались любовью, сколько бы мы вместе ни жили, я все еще стеснялся оставаться при ней обнаженным. Я увернулся от кулаков, затем встал, сжавшись, пытаясь скрыть свою уязвимость.
— Я не пользовался твоим положением, Ясмин, — сказал я. В голове опять свербило, но на сей раз куда сильнее. — Я наткнулся на тебя в «Бриге» несколько часов назад. Ты попросила проводить тебя домой. Я хотел
— Ничего такого не помню.
Я пожал плечами и сгреб свое белье и джеллабу.
— Что я могу сказать? Я же не могу отвечать за то, что ты помнишь или не помнишь.
— Откуда мне знать, может, ты привез меня домой, а потом, когда я была в твоей власти, изнасиловал?
Я надел через голову джеллабу.
— Ясмин, — печально сказал я, — разве ты так плохо меня знаешь? Неужели я хоть раз сделал что-нибудь такое, что заставило бы тебя подумать, будто я могу кого-нибудь изнасиловать?
— Ты убивал людей, — сказала она, но уже без прежнего пыла.
Я надевал сандалию, стоя на одной ноге.
— Я не насиловал тебя, Ясмин, — сказал я. Она немного успокоилась.
— Да? — сказала она. — А как все это было? Я натянул другую сандалию.
— Это было прекрасно, Ясмин. Нам всегда было хорошо вместе. Мне не хватает тебя.
— Да? Это правда, Марид?
Я встал на колени рядом с ее матрасом.
— Послушай, — сказал я, глядя в ее темные глаза, — именно потому, что я женился на Индихар…
— Я не хочу, чтобы ты говорил о ней при мне. Мы с Индихар долгое время были подругами.
Я закрыл глаза и потер их. Затем снова посмотрел на Ясмин.
— Даже Пророк Мухаммед…
Да будет с ним мир и благословение Аллаха, — пробормотала она.
— Даже у Пророка была не одна жена. Я могу иметь четырех, жен, если смогу одинаково содержать их и хорошо обходиться с ними. У Ясмин расширились глаза.
— Ты что такое мне говоришь, Марид?
Я пожал плечами:
— Не знаю, милая. Мы с Индихар женаты только на словах. Мы хорошие друзья, но мне кажется, что она немного обижена на меня. И я не лгал, когда сказал, что мне действительно тебя не хватает.
— Ты в самом деле на мне женишься? А что скажет Индихар? И как…
Я поднял руку. — Мне очень многое надо обдумать, — сказал я. — Нам надо собраться всем вместе и поговорить. Да и Папа может этого не одобрить. Короче, у меня встреча с имамом мечети Шимааль через два часа. Я собираюсь обелить свое имя.
Ясмин кивнула, но продолжала смотреть на меня, склонив голову набок. Я проверил, на месте ли ключи и все, что мне может понадобиться — в особенности моя аптечка. Потом пошел к парадной двери.
— Марид? — позвала она.
Я обернулся к ней.
— Я не хочу быть женой номер два. Я не хочу быть служанкой Индихар и ее детей. Я хочу, чтобы со мной обходились так же, как с нею, как говорит святой Коран.
Я кивнул.
— У нас куча времени, — сказал я. Я пересек комнату и встал на колени, чтобы поцеловать ее на прощанье. Это был долгий, нежный поцелуй, и мне было жаль прерывать его. Затем я встал, вздохнул и закрыл за собой дверь.
Йа Аллах, во что эти наркотики втянули меня сейчас?