Поцелуй меня, если осмелишься!
Шрифт:
Дэнни поежился от интонации брата и от собственных подозрений, подсказывающих, о чем, а вернее, о ком хочет спросить Мэтт. Но про себя твердо решил, что постарается свести ложь, опутавшую их семью с ног до головы, к минимуму, потом проговорил:
— Конечно. К ни го ед нет
— Ты вообще любил Лорен? — Мэтту казалось странным такое спокойствие брата.
— Конечно, — улыбнувшись, ответил Дэнни. Это было легко. Вопрос требовал от него предельной честности, и он именно так и ответил. — Я и сейчас ее люблю, — зачем-то добавил он.
— И сейчас, после всего? — изумленно
— И сейчас.
— Я не понимаю тебя. — Мэтт ошарашенно покачал головой, недоумевая от этой необыкновенной лояльности к женщине, так поступившей с ними, точнее, с ним, с Дэнни. Но тот в ответ улыбнулся, подошел к брату и, сжав плечо, произнес:
— Ты поймешь. Придет время, и ты обязательно поймешь.
***
Синтия тихо вошла в скудно освещенный кабинет покойного мужа и озабоченно покачала головой. Мэтт, зарывшись по самый нос в кипу документов и чертежей, устало облокотился локтем о стол, подперев щеку ладонью. Верхний свет был погашен, только настольная лампа устало работала, отбрасывая причудливые и даже жуткие тени, которые то замирали на стенах, то ползли вверх, извиваясь, как змеи. Кабинет и без того всегда казался Синтии очень строгим и аскетичным, но сейчас он приобрел налет мрачности и безнадежного одиночества.
— Сынок, уже поздно, а ты все сидишь. — Ее голос показался неожиданно громким в глухой тишине, не нарушаемой даже звуками с улицы.
— Угу, — не поднимая головы, пробурчал Мэтт.
Синтия подошла к нему и, прислонившись к крышке стола, кинула взгляд на договор, который он усердно правил. А потом внимательно посмотрела на сына: вокруг глаз залегли тени, а тревожная морщинка меж бровей проступила резче.
— В последнее время ты слишком много работаешь, — укоризненно прозвучал материнский вердикт.
— Мама, я последние десять лет только и делаю, что много работаю. — Мэтт оторвался от бумаг и посмотрел на наручные часы. Второй час ночи. — А ты почему не ложишься? Уже действительно поздно.
— Не спится.
— Значит, у нас клуб полуночников в составе двух человек, — попытался пошутить Мэтт. Получалось плохо. В последнее время особенно. Он потянулся к выверенному от корки до корки договору с канадскими партнерами, собираясь наконец-то заверить его своей подписью. — Твою мать! Гребаная ручка! — Мэтт с силой отбросил от себя хороший и, что уж говорить, дорогой письменный аксессуар, который по роковому стечению обстоятельств обладал не тем цветом: синим вместо черного. Он нервно взъерошил волосы и бросил взгляд на мать:
— Прости, мама.
Она забрала из его рук документы и отложила в сторону.
— Мэтт, ты после возвращения из Хэмптонса стал похож на клубок нервов и…
— На неврастеника ты хотела сказать? — перебил ее он.
— Ну-у, совсем чуть-чуть. — Синтия улыбнулась и взяла его ладонь в свою. — Что у вас с Лорен произошло? Что заставляет тебя работать на износ? — посерьезнев, спросила она.
Мэтта удивил этот вопрос. Он вообще не мог припомнить, чтобы вел откровенные беседы, или искал поддержки у матери. Обычно это он выступал в качестве жилетки, именно ей, когда был жив отец, необходимо
— Мы с Лорен в Хэмптонсе стали любовниками, — без обиняков ответил он. Синтия охнула, но не от того, что не ожидала такого поворота, нет, как раз это она и подозревала. А от того, что ее старший сын очень уж прямолинейный. Где же дипломатия, она ведь не молода уже. Но Мэтт по-своему расценил ее реакцию.
— Да, мама, вот такой я подонок. Уложил в постель девушку родного брата.
— Сынок… — Она крепче сжала его руку и прямо посмотрела в глаза. — Если я сейчас начну говорить что-то не то, сразу оборви меня. Для тебя это что-то значило, или у вас с Лорен был просто… просто…
— Просто секс? — помог ей Мэтт.
— Да, — запнулась Синтия и подумала: какая же она все-таки застенчивая! Ей уже пятьдесят с хорошим таким хвостиком, да и у детей скоро уже будут свои дети, а она все никак не может заставить себя говорить с ними без стеснения об этой стороне отношений между мужчиной и женщиной.
— Не знаю, мама. Иногда мне кажется, что если я вновь увижу ее, то просто убью.
— Что же Лорен успела натворить, что ты так ее ненавидишь? — удивилась Синтия.
— Сбежала от меня, — спокойно произнес Мэтт. — Бросила ради очередного любовника. — Он горько усмехнулся. — Она бросила нас обоих.
«Какого любовника?» — с изумлением слушая сына, размышляла Синтия и думала, что надо бы расспросить Дэнни о том, что еще они наворотили и напридумывали. А Мэтт тем временем продолжал:
— И как бы я на нее ни злился, как бы ни ненавидел, не могу перестать думать о Лорен, не могу раз и навсегда выкинуть ее из головы. А еще мне так и не хватило смелости поговорить с Дэнни, и я не знаю нужно ли ему это знать. Он вроде счастлив, о Лорен и не вспоминает. Не знаю, стоит ли перекладывать этот груз на него. Не знаю… — Мэтт задумался, будто искал ответ в темных закоулках собственной души.
— Во сколько у тебя завтра самолет? — сев к нему на подлокотник и обняв за плечи, решила сменить тему Синтия.
— В шесть утра.
— Значит, пора спать, — уверенно заключила она. — Мэтт, как все уладится с тем проектом в Канаде, ты вернешься в Бостон, к нам не заедешь?
— Нет, мам. Я и так долго отсутствовал.
— Сынок, я понимаю, что на торжественную часть выпуска Дэнни ты не успеешь, но вечером состоится банкет. Это пятница, может, все-таки успеешь? Потом ведь выходные.
— Вряд ли, это очень сложная сделка и, скорее всего, я буду работать без перерыва, если, конечно, не хочу поселиться в Канаде на ближайшие пару месяцев.
Синтия горестно вздохнула, но все равно с надеждой произнесла:
— В любом случае, вдруг у тебя получится, прилетай. Мы будем очень рады, если в этот день ты будешь с нами.
Мэтт кивнул и начал собирать бумаги.
— Иди спать! — настойчиво подтолкнула его к двери мать. — Я все сделаю.
— Спасибо, мама. И за то, что выслушала, тоже.