Поцелуй меня на закате
Шрифт:
– Не дури, Нина! Сама знаешь, какие напряженные отношения в центре!
Я знала. Кучка напыщенных врачей высшей категории во главе с Сергеем строила из себя аристократов и постоянно конфликтовала с моим отчимом – ушлым, скользким дельцом с огромными связями.
– У нас в клинике работают первоклассные специалисты! На раннем сроке даже ничего не почувствуешь! Я приеду и обо всем договорюсь! Никто ничего не узнает! – продолжал агитировать меня любимый Сережа. А потом вдруг добавил – Нина, ты должна понимать: если ты решишь оставить ребенка, я его не
В планы всеми любимого главврача Сергея Бисарова не входили серьезные отношения с кем бы то ни было, и я не стала исключением.
Я сидела под сверкающей огнями елкой в огромном доме Германа Карпова и давилась рыданиями. Мысль о том, что мне придется убить ребенка от мужчины, которого я полюбила больше жизни, уничтожала морально. Как решиться на убийство беззащитного существа, с некоторых пор поселившегося у меня внутри?! Как не рыдать, если моя сестра оказалась права?! Я – неудачница, очередная подружка главврача, которая по неосторожности залетела под Новый год!
…В тот Новый год мама и Сережа не вернулись домой. Набирая высоту, небольшой самолет частной авиакомпании, на котором они везли очень большую сумму денег и документы, потерял управление и рухнул на лесополосу недалеко от жилых микрорайонов.
Самолет выгорел дотла. Никто не выжил. В один день я осталась без отца своего будущего ребенка и без мамы.
Та зима прошла, как в тумане. В одно мгновение моя жизнь превратилась в пепел, и мне казалось, что от горя я потеряла разум. Я искала Сергея глазами – в толпе среди прохожих, в шумных коридорах медцентра. Вздрагивала, когда открывалась дверь его кабинета. Но вместо статного Бисарова из кабинета генерального директора чинно выплывал мой отчим. Золотая табличка сменилась. Теперь на ней сияли регалии Карпова, а он сам светился от важности: несмотря на потерю огромных средств, ему наконец удалось сломить сопротивление аристократической элиты медцентра и подмять ее под себя.
После трагедии Бисаровы уехали в Москву, к старшему сыну, и Карпов окончательно расслабился. Он взял управление компанией на себя. Смерть моей мамы никак на нем не отразилась. Единственным человеком, которого он начал опекать с двойным энтузиазмом, была я. После смерти мамы отчим коршуном кружил надо мной, и это пугало еще сильней, чем растущий внутри ребенок.
Шли дни, срок беременности становился все больше, а я никак не решалась выполнить последнюю волю Сережи.
Не желая назойливой опеки отчима, в конце той зимы я переехала к сестре. Скрыть от нее мое состояние не удалось.
– Какой у тебя срок? – нависая надо мной в ванной комнате в первый же вечер после переезда, хмуро поинтересовалась она.
Тщательно прополоскав рот, я подняла на нее измученные глаза.
– Не знаю… Примерно три месяца. Я к гинекологу не ходила.
Соня едко хмыкнула.
– И что ты планируешь делать?
– Сережа его не хотел… – ответила я и вздрогнула.
– Конечно, он не хотел! Ни один нормальный мужик не хочет вешать колодку на
Я опустила глаза, не в силах выдержать взгляд сестры. Правда больно уколола в самое сердце: не было бы у нашей с Сергеем истории никакого будущего. Такие, как он, никогда не женятся на таких, как я.
Сонька вдруг вздохнула и устало махнула рукой.
– Оставь, – буркнула едва слышно.
– Что?
– Оставь ребенка!
– А Сережины родственники?! Если они узнают, что я ребенка оставила?!
– Мы им не скажем.
– А если они догадаются?
– Кто знал, что у вас с Сережей роман?
– Никто. Только его старший брат. Он однажды нас видел, но, кажется, принял меня за девушку легкого поведения.
– И почему меня это не удивляет?
– Не говори так! У нас все было серьезно!
– Так серьезно, что его старший брат принял тебя за гулящую девку?! Ты слишком расслабилась, сестренка! Мало, что ли, у привлекательного главврача было подружек? Поверь, никому не интересно, от кого ты нагуляла ребенка! Тебя в «Эксперте» никто не замечает, Нина! Тебя и на рабочем месте держат из страха перед Карповым! Успешной бизнес-леди из тебя все равно не выйдет, а сделаешь в первый раз аборт, и больше не сможешь забеременеть. Может, хоть мать из тебя получится путевая?
– Ты же… этого не делала? – Я испуганно взглянула на сестру.
Помню, как она передернула плечами и достала сигареты.
– Не важно, – отмахнулась болезненно.
В ванной комнате воцарилось молчание. Едкий дым от сигареты заполнял маленькое помещение и мешал дышать, но я продолжала стоять у раковины. Тошнота накатывала волнами, а я никак не могла заставить себя уйти. Меня осенила догадка: все Сонины достижения – они не от хорошей жизни. Натворила она дел втайне ото всех, вот и расплачивается теперь одиночеством и показной успешностью.
– Оставляй. Магазин достаточно приносит, на ребенка хватит. Вырастим его вместе! – грубо буркнула Соня. Часто заморгала, резко потушила сигарету о край раковины и вышла, громко хлопнув дверью ванной комнаты.
… Щелкнул закипевший чайник, и я очнулась от воспоминаний. Взяла в руки сидящего на кухонном окне смешного зайца с длинными ушами и крепко сжала.
Ледяной дождь барабанил по стеклам, превращался в льдинки и никак не хотел заканчиваться.
Прошло несколько лет, а я все никак не могла успокоиться.
Первое время я боялась, что мою тайну раскроет отчим, но, к счастью, до меня никому не было дела. Меня и вправду никогда не замечали – для всех я так и осталась неприметной практиканткой без особых способностей к юридической науке, которую оставили в юротделе на самой низкой должности по приказу влиятельного отчима.
Живот стал заметен только к концу шестого месяца, и когда отчим узнал, что я в положении, было поздно что-то менять. Я до сих пор помню, как в июле перед декретным отпуском он орал на меня в своем кабинете. Мне тогда казалось, что в окнах лопнут стеклопакеты.