Поцелуй Мистраля
Шрифт:
Шолто посмотрел на меня в полном потрясении. Интересно, что отражалось на моем лице, когда я выбирала вот так же.
– Мне нужно убить Мередит?
– Она королевской крови – жертва, подобающая этой земле.
– Нет, – заявил Шолто.
– Ты сказал, что сделаешь все, что угодно, – напомнила Богиня.
– Своей жизнью я пожертвую, но не ее. Ее жизнь мне не принадлежит.
От силы, с которой он сжимал рукоять кинжала, пальцы у него побелели.
– Ты царь, – повторил Бог.
– Царь хранит
– Ты обречешь свой народ на медленную смерть ради жизни одной женщины?
На лице Шолто сменилось несколько эмоций, но в конце концов он уронил кинжал на скалу. Звук от камня раздался скорее металлический, чем как от кости.
– Не могу, не стану убивать Мередит.
– Почему?
– Она не слуа. Не должна она умирать ради жизни нашего народа, не ее это роль.
– Если она намерена стать верховной королевой фейри, то и для слуа она своя.
– Так пусть она станет королевой. Если она умрет на этом острове, королевой она не будет – и нам останется только Кел. Одним ударом я верну жизнь слуа и отниму у всех фейри. У нее чаша в руке, чаша, Повелитель! Вернулась после долгих веков. Не понимаю, как ты можешь просить меня убить единственную нашу надежду.
– Ты на нее надеешься, Шолто? – спросил Бог.
– Да, – прошептал царь. В коротком слове было столько эмоций...
Черная тень посмотрела на серую. Богиня спросила:
– Ты не боишься, Мередит. Почему же?
Я попыталась придумать, как бы это сказать.
– Шолто прав, госпожа моя. Чаша вернулась, и магия к сидхе возвращается. Ты воспользовалась моим телом как сосудом. Мне кажется, все это важнее, чем одна кровавая жертва. – Я повернулась к Шолто. – А еще я помню руку Шолто в моей. Я чувствовала его желание и думаю, что вместе со мной он убил бы и что-то в своей душе. Я не верю, что мои боги настолько жестоки.
– Так он тебя любит, Мередит?
– Не знаю. Но он хотел бы держать меня в объятиях – это я знаю точно.
– Ты любишь эту женщину, Шолто? – спросил Бог.
Шолто ответил не сразу.
– Неуместно джентльмену отвечать на такие вопросы в присутствии леди.
– Здесь место истины, Шолто.
– Не беспокойся, Шолто, – сказала я. – Говори честно, я не обижусь.
– Именно этого я и боялся, – тихо сказал он.
Выражение его лица меня рассмешило; смех рассыпался в воздухе птичьим пением.
– Радость тоже сумеет оживить это место, – сказала Богиня.
– Если оживить его радостью, изменится само сердце слуа. Ты понимаешь это, Шолто? – заметил Бог.
– Не вполне.
– Сердце и суть слуа построены на смерти, крови, битве и ужасе. Смех, жизнь и радость создадут для слуа совсем другую основу.
– Прости, Повелитель, я все еще не понимаю.
– Мередит, – позвала Богиня, – объясни ему.
И Богиня стала бледнеть, как
– Не понимаю, – повторил Шолто.
– Ты слуа и неблагой сидхе, – сказал Бог. – Ты порождение ужаса и тьмы. Ты – ужас и тьма, но не только ужас и тьма.
С этими словами черный силуэт тоже стал бледнеть.
Шолто протянул к нему руку:
– Погоди, объясни мне!
Боги исчезли, словно их и не было, и с ними исчез солнечный свет. Мы остались в сумраке, обычном теперь для холмов фейри: никакой игры солнечных лучей, в которых мы купались минуту назад.
– Подожди, Повелитель! – крикнул Шолто.
– Шолто, – позвала я, но он услышал только на третий раз. Лицо у него было растерянное.
– Я не понимаю, чего они от меня хотят. Что мне надо делать? Какой радостью я смогу вернуть сердце и суть моего народа?
Я улыбнулась, кровавая маска у меня на лице растрескалась. Нужно срочно смыть эту дрянь.
– Ну, Шолто, твоя мечта сбылась.
– Мечта? Какая мечта?
– Давай я для начала смою кровь, ладно?
– Для какого начала?
Я тронула его за руку.
– Для начала секса, Шолто. Они о сексе говорили.
– Что?
Его донельзя изумленный вид опять заставил меня расхохотаться. Звук эхом раскатился над озером, и мне опять почудилось птичье пение.
– Ты слышал?
– Твой смех слышал. Словно музыка.
– Земля готова ожить, Шолто, но если мы оживим ее радостью, смехом и любовью, она изменится. Ты понимаешь?
– Не очень. Мы что, вот сейчас займемся любовью?
– Да. Только отмоюсь от крови. – Не уверена, что до него дошли какие-то еще мои слова. – Ты видел новый сад перед тронным залом в ситхене неблагих?
Ему явно трудно было сосредоточиться, но он кивнул наконец.
– Да, теперь там цветущая поляна и ручей, а не место пыток, в которое его превратила королева.
– Вот-вот. Было место страданий, а теперь там луг, бабочки порхают и кролики резвятся. Во мне, кроме неблагой, течет и благая кровь. Ты меня слышишь, Шолто? Моя светлая часть наложит отпечаток на магию, которую мы сотворим.
– А какую магию мы станем творить? – спросил он, улыбаясь. Он все так же тяжело опирался на копье, громадная рана, оставленная благими, зияла, раскрытая. Я за свою жизнь получила достаточно ран, чтобы знать, как болезненно ощущается даже дуновение воздуха там, где сорвана кожа. У ног его лежал костяной нож. А я думала, что он исчезнет вместе с богами – ведь Шолто отказался использовать его по назначению. Тем не менее великие реликвии слуа по-прежнему оставались с Шолто. Ему явились божества, мы преклонили колени в легендарном месте и, возможно, вернем прежнюю силу его народу. А он только и способен думать, что мы вот-вот займемся сексом.