Поцелуй молнии

Вешнева Ольга Михайловна

– Я все вижу, дорогой, – Марина погладила его чуть теплые пальцы, преданно заглянула в покрасневшие от недосыпа глаза, мягким жестом подняла с колен. – Но потерпи еще немного. Пару дней. Максимум неделю. Я должна вычислить гада. Не могу все бросить. Не могу позволить ублюдку изнасиловать и убить других девочек. Тех, кого еще можно спасти… Я обязана, пока не поздно.

– А если ты еще год будешь гоняться за этим больным уродом?! – Олег вспылил, на его лбу заметно углубились морщинки, щеки и нос покраснели. – Посмотри, как начались твои блуждания по лесам и трущобам, я стал седеть, – он откинул темную челку, показывая легкую седину на виске. –

Скоро меня прихватит сердечный приступ или что похуже. Не понимаю, зачем именно тебе лезть в пекло. Что, больше некому?

– Да, Олег, представь себе – некому. Из нашего города я одна прошла международную стажировку с повышением квалификации и получила диплом профайлера. Огромное спасибо Павлу Ивановичу за то, что вписал меня в государственную программу. Из столицы не пришлют сюда специалиста, пока есть я, – сдержанно разъяснила Марина.

– Так увольняйся. И пришлют кого надо. Хоть полк специалистов. Марина, ты пойми, наконец. Не доведет твое рвение до добра. Помню, ты рассказывала про героический пример отца, погибшего при исполнении. Хочешь последовать за ним? А я против. Я не отпущу в могилу ту, которую люблю. Мне нужна жена, хозяйка в доме и мать моих детей, а не генерал в юбке, не какой-то там пролайфер, бегающий ночью в лесу, или хрен знает где еще.

– Профайлер – тот, кто составляет психологический портрет убийцы, – Марине вновь пришлось объяснять, придерживаясь неизменной точки зрения. – Пролайферы выступают против абортов. Но если рассматривать шире значение этого слова, то в некотором роде я и пролайфер тоже. Потому что я всегда выбираю жизнь. Да, жизни тех девушек, на которых охотится маньяк, для меня важнее личного спокойствия и благополучия. Пока не поздно, я должна сделать все возможное, чтобы их спасти.

– Мариночка. Последний раз я взываю к твоему здравомыслию. Я больше не могу существовать в таком безумном режиме. Предлагаю тебе выбор.

Олег достал из ящика письменного стола красную подарочную коробочку и открыл ее перед Мариной. В свете люстры ярко заблестели на белом бархате золотые серьги в форме сердечек и обручальное кольцо.

Марина оцепенела. Она вспомнила – с последней жертвы маньяк не успел снять серьгу. Тоже в форме сердца. Его спугнула пожилая пара, которая выгуливала в парке собаку. Обычно украшения он забирал с собой. На выпускной фотографии шестой жертвы вроде бы тоже были заметны похожие сережки.

Женщина напрягла память. Да, точно. Золотые или позолоченные серьги в форме сердца. Вот она – долгожданная ниточка, связующая жертв. Фетиш безумного убийцы. Вот почему маньяк не клюнул ни на одну из многочисленных приманок. Все “подсадные утки” носили броские, дорогие на вид украшения, а не маленькие сережки-сердечки. Марина дрожащими от страха пальцами взяла серьги, медленно надела их. Постаралась взять эмоции под контроль.

– Я предлагаю… Нет, прошу тебя стать моей законной женой, – дрожащим голосом произнес Олег. – Увольняйся завтра. Я обеспечу тебя всем необходимым, и даже больше. Ты получишь все, о чем только мечтают многие женщины. Дорогая одежда, салоны красоты, путешествия… Со мной ты будешь как домашняя мышь в сыре и масле, а не как подворотная крыса, которая шныряет между гаражами впотьмах.

– Огромное спасибо за подарок, любимый!

Марина обняла Олега за шею и поцеловала в губы, не смутившись сравнения с грызунами. Она не боялась мышей и крыс. В детстве у нее была ручная белая крыса. Олег об этом знал, видел старые фотографии.

– Ты согласна? –

Олег радостно заулыбался. – Я могу прокричать “Ура”, изобразить барабанную дробь?

– Да, я хочу, чтобы мы поженились и у нас родился ребенок, – Марина вздохнула, поежилась под гнетом страха нового непонимания. – Но я не уволюсь с работы. Максимум, на что можешь рассчитывать – мой декретный отпуск в будущем. Прости, дорогой. Мне пора бежать. Ты помог мне увидеть зацепку, которая все изменит. Сережки-сердечки! Думаю, все жертвы носили похожие серьги. Теперь гаденыш от нас не уйдет!

Марина собрала светлые волосы в высокий хвост, поправила завернувшийся край цветастого молодежного платья и поспешила к входной двери квартиры. Олег грубо дернул ее за руку. Никогда прежде он такого не позволял себе. Марина еле успела укротить профессиональный рефлекс меткого и сильного удара.

– Выбирай! Я или маньяк?! – Олег сорвался на крик. – Выйдешь за порог – считай, между нами все кончено!

– Я люблю тебя, – Марина силилась не расплакаться. Не допустить, чтобы поплыл яркий макияж и пришлось тратить время на восстановление образа юной студентки. – Но я не могу допустить, чтобы девушки продолжали гибнуть. Ты знаешь, я всегда предпочитаю долг всему остальному. Так научил меня отец! Если любишь, то сможешь понять.

Она подхватила сумку с кресла и выскочила за дверь, глубоко дыша. Трое суток Марина не возвращалась домой. Маньяк попался на ее приманку. Она сама его скрутила, выбив нож. Расквасила его мерзкое оплывшее лицо, не сдержавшись. Андрей и Никита быстро подоспели, оттащили. А потом ей самой пришлось останавливать Стаса.

Как выяснилось, в юности Берцев был влюблен в одноклассницу, но девушка отвергла ухаживания странноватого нелюдимого парня из семьи пьяниц. Она носила сережки-сердечки. Той девушке повезло, вместе с родителями она уехала в Петербург и не сказала ему свой новый адрес. Иначе бы сумасшедший поклонник непременно добрался бы и до нее.

Убивать девушек Берцев начал далеко не сразу после мучительной разлуки. Отчисление из института, потеря одной работы, второй, третьей… подпитывали давно назревавший гнойник, и в одночасье он прорвался. Берцев из частично, но все же разумного человека превратился в бешеного монстра.

Олег не отвечал на звонки, игнорировал сообщения. Вернувшись домой, Марина обнаружила, что мужчина забрал из ее квартиры все свои вещи. Он сдержал обещание, брошенное на прощание. Ушел… Из ее жизни…

Марине было тяжело находиться в так неожиданно опустевшей квартире. Стены давили. Любая мелочь: кружка или брелок, навевала воспоминания. Вопреки совету начальника Марина вышла на работу. Павел Иванович ее выслушал, помолчал немного, поглаживая седые усы. Хороший человек, верный друг ее отца. До сих пор жалеет, что не успел спасти товарища.

– Что ж, солидный господин в костюме с иголочки больше не приедет встречать тебя к дверям отделения, – вздохнул Павел Иванович, забавно надувая пухлые румяные щеки. – Ничего, найдется другой, попроще, из народа. Без таких вот закидонов, понимающий.

Начальник внимательно посмотрел на Марину, снова тихонько вздохнул и предложил:

– В отпуск бы тебе. На недельку. Ты же дачу тут, помнится, в наследство получила. Кстати, и с оформлением документов на нее тебя надо поздравить. Сгоняй на природу, подыши свежим воздухом. Там хорошо. Птички щебечут, кузнечики стрекочут. От расставания отойдешь, может кого присмотришь, простого из наших местных ребят.