Поцелуй Морты
Шрифт:
Но Изольда словно их не видела: она смотрела куда-то в пространство у них за спиной. Туда, откуда из-за спин врача и адвоката выглядывали жизнерадостные Родион и Татьяна. Родион показал пальцем на дорогой кейс Ивангера и весело подмигнул Изольде. Та снова забилась в угол, накрылась одеялом с головой. Было видно, что ее бьет сильная дрожь.
– Вы извините, что вызвал вас, – сказал Игорь Зиновьевич, заглядывая в глаза адвокату. – Я надеялся, что ваше появление благотворно подействует на пациентку… Она зачем-то хотела вас видеть.
– Ничего, ничего, – торопливо сказал Ивангер. –
Вдруг Изольда испустила крик и откинула с себя одеяло.
– Я признаюсь, признаюсь! – с трудом выдавила она из себя, обливаясь слезами. – Я подделала завещание… Ивангер, отдай им настоящее. – Плач Изольды перешел в низкий вой, ее взгляд блуждал по стенам палаты и никак не мог остановиться на стоявших перед ней людях.
– Извольте убедиться, бред принимает все более изощренные формы, – сокрушенно покачав головой, сказал врач. – Я полагаю, без радикальных средств нам не обойтись…
– Электрошок? – оживилась сестра.
Она собиралась поступать в институт и очень интересовалась своей будущей профессией.
– А что, неплохая мысль! Давненько мы не баловались электрошоком, – отозвался Игорь Зиновьевич, потирая руки. – Правда, это вчерашний день, но в данном случае можно попробовать.
– Это не совсем бред, я имею в виду слова о подделке завещания, – с виноватой улыбкой на полном лице произнес адвокат. – Думаю, мне удастся решить этот вопрос в пользу законного наследника Сидоркина-старшего и…
Договорить ему не позволил истошный крик Изольды:
– Таня, прости меня, я больше не буду… – Она с мольбой вытянула руки в сторону дверного проема.
Медсестра вздрогнула и подошла поближе к врачу – на всякий случай.
– Вот так целыми днями и говорит с кем-то, – сказала она, показывая на Изольду, – прямо мурашки по коже…
Площадь перед похожим на квадратный кирпичный ящик зданием кинотеатра «Урал» была заполнена толпой веселых, празднично одетых жителей московского района Гольяново. Еще бы не радоваться: погода отличная, небо голубое, солнца хоть отбавляй, и всего через полчаса наконец-то откроет двери зала бездействовавший последние десять лет очаг культуры местного значения. Нашлись-таки благодетели, вложившие деньги в его реставрацию.
Дима с Катей, Натальей, Леной и Шухратом стояли в длинной очереди ко входу в кинотеатр, а Саша отошла в сторону, чтобы получше рассмотреть огромный, во весь фасад немаленького здания, плакат очередного российского суперблокбастера, с проекции которого и должна была начаться новая жизнь старого «Урала».
На плакате был изображен рыжекудрый рыцарь в сияющих средневековых доспехах с огромным мечом в руках. Из-за спины у него выглядывала одетая в темно-фиолетовый балахон Смерть с занесенной над головой рыцаря косой. А под ними красовалась выполненная черным готическим шрифтом надпись – «Поцелуй Морты».
Дима, выискивая в толпе беспечных людей Нугзара, с болью в сердце смотрел на этих веселых мужчин, женщин, детей, подростков, которые и не подозревали, что скоро, буквально в течение ближайшего часа, все они могут погибнуть. Просто погибнуть. Внезапно. Неожиданно. Страшно. А толпа уже наполовину
Вдруг он почувствовал, что кто-то дергает его сзади за джинсовую куртку. Дима оглянулся: это была Саша. Она с неподвижным лицом смотрела на него, силясь что-то сказать, но из ее груди вырывалось только бессвязное мычание. Наконец, отчаявшись, она просто схватила его за руку и потянула за собой.
Дима понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Надо идти. Он вытащил из кармана билеты, отделил свой – все они должны были сидеть в первом ряду как раз посередине зала, – остальные отдал Шухрату и велел ему позаботиться о женщинах. Саша пошла впереди, постоянно на него оглядываясь. Они обошли здание «Урала»: на заднем дворе кинотеатра он увидел Нугзара в черном до пят плаще. Рядом с ним сидела Тьма в облике черной собаки.
– Я знал, что ты придешь, Альтернатор, поэтому прихватил с собой вот это, – сказал Нугзар, вынимая из-за спины руку с зажатой в ней маской Кати.
Сходство было поразительное. Дима сразу заметил красные круги вокруг пустых глазниц маски и обо всем догадался.
Нугзар продолжал все с теми же дружескими интонациями в голосе:
– Ничего не напоминают тебе эти окровавленные глазницы? Софокл, царь Эдип, ослепление… Догадываешься, что произошло с бедной девочкой Катей? – Он широко улыбнулся, словно сообщал Диме отличную новость.
Диму вдруг осенило – кажется, ему предлагают о чем-то договориться! Он оглянулся на Сашу и велел ей бежать к Наталье. Как только девочка скрылась за поворотом, повернулся лицом к Нугзару и спросил:
– Предлагаете мне сделку?
Нугзар довольно рассмеялся и потрепал Тьму по мощной холке.
– Ты очень сообразителен. У меня есть к тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. – Нугзар многозначительно улыбнулся и, помолчав, продолжал: – Я верну Кате зрение в обмен на твой нейтралитет. По вине твоих друзей Тьма ослабла, пора спасать уникальную сущность. Пусть подкормится во время катастрофы в кинотеатре. Ты должен взвесить, кто тебе дороже, и сделать правильный выбор. Короче, ты устраняешься, а я отдаю тебе маску Кати. У тебя пятнадцать секунд на размышления… – Он смотрел на Диму с чувством полного превосходства, потому что не сомневался в его согласии. – Ну так как?
– Ответ отрицательный, – твердо сказал Дима.
– Ты хорошо подумал? – спросил опешивший Нугзар. – Ты ставишь под удар Катю, она ведь беременна…
– Найдем другого гинеколога, получше вас, – дерзко глядя в глаза противника, издевательски усмехнулся Дима.
– Мальчик, тебе изменяет чувство меры. Спрашиваю последний раз: Катя или эти чужие тебе люди? Скажу по секрету, – Нугзар прищурил глаза, и в его голосе зазвучали доверительные нотки, – здесь, в кинотеатре, полным-полно потенциальных преступников, и среди них несколько настоящих убийц и насильников. Все эти люди – грешники. Такая у них судьба – окончить свой жизненный путь в этом месте. Ты же знаешь, что ничего случайного в этом мире не бывает. Вот и они оказались тут не случайно… Так чего же их жалеть? – Нугзар заметил тень сомнения на лице Димы и почти уверился в своей победе.