Поцелуй теней

Гамильтон Лорел Кей

Дойл отошел в сторону, чтобы королева первой увидела меня.

– Привет, Мередит!

Ее глаза оглядели всю сцену: полуодетого гоблина и Холода со мной на кровати. Она улыбнулась, и это была улыбка удовольствия. Я поняла, что декорации у нее и у меня одинаковы. У нее двое мужчин в кровати, и у меня тоже. Я только надеялась, что она больше наслаждается этой ситуацией. А может быть, и не надеялась.

– Здравствуй, тетя Андаис.

– Я думала, ты уже залезла в постель с одним или несколькими из своих мальчиков.

Ты меня разочаровала.

Она погладила мальчишку по голой спине, провела рукой по овалу ягодиц. Ленивый жест, как собаку по спине потрепать.

Я заговорила самым нейтральным, тщательно лишенным эмоций голосом:

– Когда мы приехали, здесь был Гриффин. Он сказал, что послала его ты.

– Так и есть, – ответила она. – Ты согласилась спать с моим шпионом.

– Я не соглашалась спать с Гриффином. Я думала, что после нашего разговора ты поняла, какие у меня к нему чувства.

– Нет, – ответила Андаис. – Нет, я этого совсем не поняла. На самом деле я не думаю, что ты сама это понимаешь.

– Никаких, – ответила я. – Единственное, чего я от него хочу, – это чтобы он не показывался мне на глаза, и спать я с ним не собираюсь ни при каких обстоятельствах. – Не успела я это сказать, как до меня дошло, что она может теперь на этом настаивать просто ради упрямства. И я быстро добавила: – Я хочу знать, что на него снова наложен целибат. Он был освобожден десять лет назад, чтобы иметь возможность спать со мной, но он злоупотребил этой свободой, чтобы трахать всех, кто соглашается. Я хочу, чтобы он знал: я сплю с другими стражами, им разрешено иметь секс, а ему – нет. И если я не соглашусь с ним лечь, то он обречен жить без секса до конца своей ох какой долгой жизни.

Я улыбнулась, говоря эти слова, и поняла, что говорю правду. Прости меня Богиня, это мстительно, но это действительно то, что я чувствовала.

Андаис снова засмеялась:

– Ох, Мередит, ты куда больше одной крови со мной, чем я смела надеяться. Да будет по твоей воле. Отправь его обратно на его одинокое ложе.

– Ты слышал, – обратилась я к нему. – Убирайся.

– Если не я, – сказал Гриффин, – то будет кто-то другой. Может быть, тебе стоит ее спросить, кого она пришлет мне на замену.

Я глянула на тетушку:

– Кого ты пришлешь ко мне вместо Гриффина?

Она протянула руку, и на свет выступил мужчина, который будто терпеливо ждал этого зова. Кожа у него была цвета весенней сирени, а волосы до колен – цвета розовой травки пасхального яичка. И глаза как озера жидкого золота. Это был Паско, брат-близнец Розенвин.

Я смотрела на него, он на меня. Никогда мы с ним не были друзьями. На самом деле раз или два я думала, что мы враги.

Гриффин рассмеялся:

– Мерри, это несерьезно. Ты предпочтешь трахаться с Паско, а не со мной?

Я посмотрела на Гриффина. Он перестал светиться и выглядел почти обычно.

И был зол, так зол, что даже руки у него мелко дрожали, когда он показывал на зеркало.

– Гриффин, лапушка, – сказала я, – есть чертова уйма мужчин, которых я предпочла бы тебе в своей постели.

Королева засмеялась, потянула Паско за руку и усадила его к себе на колени – как Санта Клаус на рождественской распродаже сажает на колени ребенка. Она смотрела на меня, поглаживая сахарную вату волос Паско.

– Ты согласна принять Паско как моего соглядатая?

– Согласна.

У Паско чуть выкатились глаза, будто он ожидал хоть каких-то с моей стороны возражений. Но я сегодня уже не была на них способна.

Андаис погладила Паско по спине.

– Кажется, ты его удивила. Он говорил, что ты никогда не согласишься делить с ним ложе.

Я пожала плечами:

– Это нельзя назвать судьбой, которая хуже смерти.

– Весьма верно, племянница моя. – Наши глаза встретились сквозь отсутствующее зеркало. Она кивнула и подтолкнула мужчину, сидящего у ее ног, заставив встать. Потом шлепнула его по ягодицам, и он вышел из кадра. – Скоро он у тебя будет.

– Отлично, – сказала я. – Теперь, Гриффин, исчезни.

Гриффин замялся, потом вошел в кадр зеркала. Посмотрел на королеву, на меня. Открыл рот, будто хотел что-то сказать, потом закрыл – и это было самое умное, что он мог сделать.

Он поклонился и произнес:

– Повинуюсь, моя королева. – И повернулся ко мне: – Еще увидимся, Мерри.

Я покачала головой:

– Зачем?

– Ты меня когда-то любила, – произнес он почти вопросительно, почти с мольбой.

Я могла бы солгать – на мне не было чар, – но не стала.

– Да, Гриффин, я любила тебя когда-то.

Он посмотрел на меня, перевел глаза на кровать с ее шведским столом мужчин.

– Мне очень жаль, Мерри, что так вышло.

Слова прозвучали искренне.

– Жаль, что ты потерял меня, жаль, что убил мою любовь к тебе, или жаль, что больше меня не трахнешь?

– Все вместе, – ответил он. – Все вместе.

– Умный мальчик. А теперь уходи, – сказала я.

Что-то мелькнуло на его лице, похожее на страдание, и я впервые подумала, что, может быть – только может быть, – он понял, что поступил неправильно.

Он открыл дверь, шагнул наружу, и когда дверь за ним закрылась, я поняла, что он ушел. Не просто ушел в том смысле, что его не будет рядом. Он перестал быть для меня моим милым, перестал отличаться от других.

Я вздохнула и снова привалилась к стенке. Китто подвинулся ближе, подсунул под меня босую ногу. Я подумала, будет ли, черт побери, мне этой ночью хоть минутка побыть одной.

Я снова посмотрела в зеркало:

– Ты же знала, что я не приму Гриффина как твоего соглядатая, не приму, если это значит иметь с ним секс.