Поцелуй теней
Шрифт:
– Мало кто рискнул бы навлечь на себя гнев королевы, – сказал он.
Я посмотрела на него, ему в глаза, чтобы видеть, как он отреагирует на следующие мои слова:
– Принц Кел вполне рискнул бы ее гневом, потому что никогда не был серьезно наказан ни за один свой поступок. – Глаза Дойла прищурились, когда я назвала имя Кела, но и только. Если бы я не высматривала, то никакой бы реакции вообще не заметила. – Кел – ее единственный наследник, Дойл, и она его не убьет. Он это знает.
Дойл смотрел
– Что делает и не делает королева со своим сыном и наследником, не мое дело.
– Со мною можешь не гнуть линию партии, Дойл. Мы оба знаем, что такое Кел.
– Влиятельный принц сидхе, к которому прислушивается королева, его мать, – сказал Дойл тоном таким же предостерегающим, как его слова.
– У него только одна рука силы, а остальные способности не такие уж великие.
– Он – Принц Древней Крови, и лично я не хотел бы, чтобы он эти способности применил против меня на дуэльной площадке. Все раны, которые я получил за тысячу с лишним лет боев, он может обрушить на меня одновременно.
– Я не говорила, что эта способность не страшна, Дойл. Но есть другие сидхе, обладающие более сильной магией, те, кто может принести истинную смерть своим прикосновением. Я видела, как твое пламя поглотило сидхе, съело заживо.
– А ты убила последних двух сидхе, вызвавших тебя на дуэль, принцесса Мередит.
– Я сжульничала.
– Нет, это не так. Ты просто прибегла к тактике, к которой они не были готовы. Это отличает хорошего солдата – использовать любое доступное оружие.
Мы переглянулись.
– Кто-нибудь, кроме королевы, знает, что у меня теперь есть рука плоти?
– Знает Шолто и его слуа. Когда мы прилетим, это уже не будет тайной.
– Это может отпугнуть желающих меня вызвать, – сказала я.
– Оказаться запертым в бесформенном шаре плоти, не стареть, не умирать, просто тянуть существование. О да, принцесса, этого можно испугаться. Когда Гриффин тебя... оставил, многие стали твоими врагами, потому что сочли тебя бессильной. Они все будут вспоминать оскорбления, которыми тебя осыпали. И все будут гадать, не держишь ли ты камень за пазухой.
– Я претендую на права девы – это значит, что начинаю с чистого листа, и они поступят так же. Если я признаю старую вендетту, то статус девы я теряю, и меня тут же засосет в самую глубь этого болота. – Я покачала головой. – Нет, я их оставлю в покое, если они со мной поступят так же.
– Ты мудра не по своим годам, принцесса.
– Мне тридцать три, Дойл. У людей это уже не считается детским возрастом.
Он засмеялся – сухим темным смешком, который напомнил мне, как он выглядел этой ночью, полураздетый. Я попыталась не выразить это на своем лице, и, наверное, мне удалось, потому что выражение его лица не изменилось.
– Я помню, как Рим был
Я позволила себе отразить собственную мысль на лице.
– Не помню, чтобы ты этой ночью относился ко мне как к младенцу.
Он отвернулся от моего взгляда:
– Это была ошибка.
– Как тебе будет угодно.
Я стала смотреть в окно, разглядывая облака. Дойл решительно был настроен делать вид, что прошлой ночи не было. А я устала от попыток говорить на эту тему, раз он столь очевидно не хочет ее обсуждать.
Стюардесса пришла снова. На этот раз она присела, юбка туго натянулась у нее на бедрах. Она улыбнулась Дойлу. На руке у нее лежал веер журналов.
– Хотите что-нибудь почитать?
Ее свободная рука легла ему на колено, скользнула внутрь. Она была уже в дюйме от паха Дойла, когда он поймал ее за запястье и отодвинул.
– Прошу вас, мадам, не надо.
Она наклонилась ближе, держа руку у него на коленях, прикрывая ее журналами. Наклонилась так, что грудями прижалась к его ногам.
– Умоляю, – шепнула она. – Умоляю. Уже вечность прошла, как я была с одним из вас.
Это привлекло мое внимание.
– Вечность – это сколько?
Она заморгала, будто не могла сосредоточиться на моем вопросе из-за близости Дойла.
– Шесть недель.
– Кто это был?
Она покачала головой:
– Я умею хранить тайну, только не отвергайте меня. – Она смотрела на Дойла. – Умоляю вас.
Эльфоманка. Если сидхе переспит с человеком и не приглушит при этом магию, то человек становится вроде наркомана. Эльфоман может всерьез иссохнуть и умереть от тоски по сидхейской плоти.
Я наклонилась поближе к Дойлу, почти касаясь губами колец в ушах. Страшно подмывало лизнуть такое колечко, но я сдержалась. Бывает, толкает под руку бесенок. Я прошептала:
– Запиши ее имя и домашний телефон. Надо будет сообщить о ней в Бюро по делам людей и фей.
Дойл выполнил мою просьбу.
У стюардессы засияли на глазах благодарные слезы, когда Дойл записал ее имя, адрес и номер телефона. Она даже поцеловала ему руку и сделала бы еще что-нибудь, если бы не подошел стюард и не прогнал ее прочь.
– Законом запрещено иметь секс с людьми, не защитив при этом их разум, – сказала я.
– Да, это так, – подтвердил Дойл.
– Интересно будет узнать, кто из сидхе ее любовник.
– Я думаю, любовники, – предположил Дойл.
– И еще интересно: она всегда летает на рейсах между Лос-Анджелесом и Сент-Луисом?
Дойл посмотрел на меня:
– Она могла бы знать, кто так часто летает в Лос-Анджелес и обратно, чтобы суметь создать секту своего обожествления.
– Один человек – еще не секта, – возразила я.