Поцелуй торпеды
Шрифт:
– А с лицом у тебя что? Пива в выходной надулся?
– Никак нет… Перезагорел.
– На Москве-реке, что ли? – недоверчиво спросил генерал.
– Никак нет. В поместье, у Башманова.
– Так-так, полковник… – строго посмотрел на Логинова генерал. – Пошел, значит, на смычку с идеологическим противником и не скрываешь этого?
– А чего скрывать, товарищ генерал? УСБ вам наверняка давно доложило, где я по выходным загораю. А насчет смычки – так Башманов где-то в Южном федеральном округе. Да и никакой он не идеологический противник…
– А кто
– Думаю, чистой воды популист. Мне на все его идеологии-платформы, честно говоря, наплевать, но я с копирайтершей Башманова гм-гм… близко дружу. Поэтому и знаю, что никакой идеологии у Башманова нет. Сегодня в Ростове он обещает ограничить ввоз комбайнов «Джон Дир», завтра поедет в Зеленоград – пообещает запретить продукцию «Майкрософт» и «Интел». А полетит в Тюмень – на бивне замерзшего мамонта торжественно поклянется вернуть месторождения народам Севера… А бассейн у него хороший. Если бы мне, конечно, руководство выдало абонемент на посещение аквапарка или хотя бы предоставило отпуск, я бы…
– Помечтай! – хмыкнул генерал. – Меня самого в отпуск не отпускают! Ладно, Логинов, все. Бог с ним, с Башмановым. Все равно этот болтун больше пяти процентов голосов не наберет, народ на мякине уже не проведешь. Теперь к делу… Ты Кащеева помнишь?
– Так точно! Как эту гниду забудешь? Достало его таки УСБ?
– В том-то и дело, что нет… – нахмурился замдиректора. – И навряд ли уже достанет. Взгляни-ка вот на это.
Замдиректора протянул Логинову папку. Тот раскрыл ее и невольно вскинул бровь. Документы были сверхсекретными – из тех, что существуют в единственном экземпляре. Логинов внимательно прочитал их.
Две распечатки содержали перехваченные ФАПСИ короткие спутниковые телефонные разговоры. Некто, не называвший себя, требовал у Бори деньги за работу. Боря платить отказывался, поскольку работа не была сделана. На что его собеседник парировал, что случилось это не по его вине, а по вине мента Бори. Разговор заканчивался сплошной нецензурщиной. Вторая запись была вчерашней, то есть между разговорами прошло несколько месяцев. И собеседники снова не пришли к консенсусу.
В шифротелеграмме лондонской резидентуры сообщалось, что вчера беглый олигарх Борис Осипович Сосновский после разговора по телефону долго матерился на балконе ресторана и сгоряча обронил: «Сука кагэбэшная, и Башманова не зачистил, и денег требует…»
Последний документ был аналитической справкой ФАПСИ и содержал какие-то сложные географические расчеты вкупе с орбитами спутников. В заключение говорилось, что оба раза спутниковый телефон собеседника Сосновского находился в районе Южного берега Крыма.
5
– Григорий Васильевич! Тут к вам этот пришел, Айвазовский! – приглушенно доложил по телефону Бобров.
– Пусть заходит!
Хозяин кабинета положил трубку и начал быстро что-то писать в ежедневнике. Дверь открылась, через порог с улыбкой шагнул молодой крымский художник Майков.
В кабинете царил сумрак. Сидевший за столом сухощавый
– Кхм-м!.. Извините, Григорий Васильевич! Не помешаю?..
Именно такого эффекта и добивался Кащеев. Быстро подняв голову, он бросил в сторону двери удивленный взгляд поверх очков. Взгляд был суровым – словно бы Кащеев вдруг узрел посмевшую отвлечь его букашку…
Тут Майков потерялся окончательно. Невольно попятившись к двери, он проблеял:
– Я тут эскизы принес, Григорий Васильевич, но лучше, наверное, в другой раз…
Художник уже готов был в панике покинуть кабинет, когда Кащеев вдруг изобразил радостную улыбку:
– Артем?! Я тебя уже заждался!
Резко поднявшись, Кащеев снял очки и вышел из-за стола.
– Здравствуй, дорогой! Ты где потерялся? Я тебя уже хотел в розыск подавать! – проговорил Григорий Васильевич, крепко пожимая художнику руку и даже слегка приобнимая его. – У нас же на носу турнирные схватки, а эмблемы нет!
– Да я же в срок, как договаривались!.. – неуверенно проговорил Майков.
– Да?.. – на миг удивленно свел кустистые брови Кащеев. – Ну тогда давай показывай, дружище, показывай!
Майков быстро прошел к столу и, оглядываясь, торопливо щелкнул резинками большой эскизной папки. Кащеев, потирая от нетерпения руки, встал рядышком. Ощущение было такое, что этой минуты он ждал всю свою жизнь…
6
– Ну что скажешь, полковник? – спросил замдиректора, когда Логинов прочитал документы.
– Думаете, Кащеев осел в Крыму?
– Не я думаю, факты об этом говорят, – сказал замдиректора. – Перед самым уходом Кучмы мы получили три тысячи бланков подлинных украинских паспортов. Кащеев имел к ним доступ. Поэтому он и выехал в Украину. Оттуда Кащеев наверняка собирался рвануть куда-нибудь в Гонолулу, чтобы затеряться там окончательно. Только не сложилось – Сосновский платить отказался, поскольку Башманов остался в живых… При этом какие-никакие сбережения у Кащеева с собой наверняка были. Для Гонолулу маловато, а вот для Крыма в самый раз. И, видимо, он их куда-то там вложил…
– Есть на этот счет инфо? – быстро спросил Логинов.
– Нет, на этот раз только соображения, – покачал головой замдиректора. – Ты внимательно перечитай распечатку последнего разговора. Если в первом Кащеев разговаривает с Сосновским как с хозяином, то во втором он держится с ним уже на равных. Я бы даже сказал, со скрытым превосходством. Он уже не чувствует себя зависимым. А что дает чувство независимости?
– Деньги?
– Да. Ощущение складывается такое, что Кащеев напал на Южном берегу Крыма на золотую жилу и теперь с уверенностью смотрит в будущее. Поэтому он Сосновского и называет на прощание «педерастическим евреем» и «поцем».