Поцелуй в Риме

Картленд Барбара

— Ну конечно! Я нашла выход. Все просто. Ты поедешь со мной!

— Я? Но, дорогая, я не замужем, а две девушки не могут сопровождать друг друга.

— Я все понимаю, — отрезала Дениза. — То, о чем я подумала… о, я действительно умна! Ты поедешь со мной под видом своей матери.

— М-м-моей… мамы?

— Но ты же помнишь, какой очаровательной была твоя мама и как молодо она выглядела. В конце концов, все мы знаем, что она вышла замуж в семнадцать, так что, когда она умерла,

ей не было еще и тридцати семи.

— Это правда, — ответила Алина, — но…

— Никаких но, я скажу папе, он сегодня вечером отправляется на неделю на скачки в Донкастер, что меня будет сопровождать в Рим леди Лэнгли. Когда я уезжала из дому отец сказал мне: «Передай привет леди Лэнгли. Она всегда была такой обворожительной женщиной, и мне жаль, что мы ее больше не видим». Очевидно, он не осведомлен о ее смерти.

Алина уставилась на свою подругу, отказываясь верить тому, что слышит.

Когда же та замолчала, она сказала:

— Это прекрасная идея, дорогая. И ты знаешь, я была бы счастлива поехать с тобой в Рим, но никто, будучи в здравом уме, не поверит, что я — это моя мама… даже если я обряжусь в ее платья,

— Почему нет? — упрямо возразила Дениза. — Все говорили, что вы с матерью выглядели как сестры. А если ты сделаешь более взрослую прическу, слегка напудришься и нарумянишься, как это делают светские дамы в Лондоне, то будешь выглядеть значительно старше своих лет.

Алина молчала, и через некоторое время Дениза продолжила:

— Я помню, тобой все восхищались, когда мы принимали участие в шарадах и представлениях для папиных гостей на рождественских вечерах. Я даже завидовала, потому что все говорили, что ты играешь несравнимо лучше меня. — Она в задумчивости потерла лоб: — Ты помнишь ту пьесу из времен Реставрации, которую мы поставили на Рождество перед моим отъездом в Лондон? Ты играла в ней две роли, в том числе очень хитрую и коварную женщину лет сорока.

— Игра на сцене — это одно дело, — сказала Алина, — но если я начну играть в жизни, думаю, никто не поверит. Дениза всплеснула руками:

— А кто должен поверить? Папа уезжает на скачки. Мой кузен лорд Тевертон никогда не видел тебя, так же как я моя горничная и слуга, которые будут сопровождать нас в путешествии.

Алина не ответила, и Дениза продолжила:

— Когда мы приедем в Рим, все, что мне от тебя надо, — дать мне возможность встретиться с Генри наедине. А ты, я уверена, сможешь развлекаться сколько угодно, осматривая Колизей и все те достопримечательности, о которых мы в свое время читали с миссис Смитсон.

Внезапно глаза Алины загорелись. Она подумала, что мечтала увидеть воочию все то, о чем знала из книг. Часто по ночам,

в одиночестве, думая об этих прекрасных местах, она представляла, что видит их на самом деле, а не воспроизводит в воображении прочитанное. «Но… надо быть твердой», — сказала она себе и после непродолжительного молчания обратилась к подруге:

— Дениза! Дорогая! Ты знаешь — я сделаю для тебя, что угодно, за исключением того, чего нельзя делать и что может впоследствии доставить тебе неприятности.

— То, что ты можешь для меня сделать, совсем нетрудно, — ответила Дениза. — Ты поедешь со мной в Рим в качестве моей компаньонки и сделаешь так, чтобы Генри Уэскотт простил меня и мы официально объявили о своей помолвке.

Алина подумала, что все это звучит слишком просто, чтобы быть правдоподобным. Затем она спросила испуганно:

— Т-ты уверена, что из этого не выйдет… скандала?

— С какой стати? Мы не встретим там никого, кто знал бы твою маму, а ты должна признать, что она выглядела очень молодо.

— Да, так все говорили, — согласилась Алина.

— Поэтому от тебя требуется только сделать себя несколько старше. Боже мой! Если ты не в состоянии сыграть роль дамы — подходящей компаньонки для меня, так что же ты можешь?

Алина рассмеялась:

— Ты так забавна! Но ты же знаешь, дорогая, что именно потому, что на самом деле хочу помочь тебе, и, если быть честной, потому, что очень-очень хочу поехать в Рим, я говорю «Да!».

— Чудесно! — вскрикнула Дениза. — Мы отправляемся через три дня.

— Три… дня?

— У тебя будет достаточно времени, чтобы решить, что из маминых платьев ты возьмешь с собой, а я тебе дам все остальное. — Она положила свою руку на руку Алины и сказала: — Мне так стыдно, что я не понимала раньше, как ты бедна. А у меня горы платьев, действительно — целые горы одежды, которую я бы могла послать тебе, но своем эгоизме даже и не подумала об этом.

— Не кори себя, — возразила Алина. — Что бы я делала с этим ворохом нарядов здесь, в деревне?

— Ты можешь носить их. Платье, которое на тебе сейчас, — это тихий ужас.

— Да, я уже ношу его много лет, — согласилась Алина, — И оно порядком поистрепалось.

— Выбрось его! Выбрось все, что у тебя есть. Думаю, я найду для тебя подходящие меха и драгоценности, которые остались после моей мамы.

Алина взглянула на нее вопросительно, и Дениза сказала:

— Мы должны обдумать все самым тщательным образом. Я вовсе не хочу, чтобы ты сопровождала меня как обедневшая провинциальная леди Лэнгли, которой папа оплачивает услуги.

Алина хотела возразить подруге, но та продолжала: