Поцелуй в темноте
Шрифт:
– В сущности, – проговорила она, зная, что смерть отца была для него не менее сокрушительным ударом, чем для нее, – мне нужно узнать, что у вас есть на Митчелла Дюрана.
Он встрепенулся и подозрительно посмотрел на нее.
– Какого черта?!
– Митч занимается бездомными. Арнольд Диллингем захотел, чтобы я его проинтервьюировала.
– Насколько важно для тебя участие в этой программе?
– Мне бы хотелось расстаться с юмористической колонкой и взяться за более серьезные темы, как отец. Но я боюсь, как бы во мне не заподозрили интеллектуальную легковесность.
– Пускай успех отца тебя
– Мне тоже, но что поделать? Митч сам настоял, чтобы я ограничилась вопросами про бездомных. Ничего о его жизни – ни слова.
– Это неудивительно: Дюран никогда не дает интервью.
– Тебе это не кажется странным?
– Нет. Это простое здравомыслие. Чем загадочнее ты кажешься, тем больше не даешь покоя прессе. Твоему шоу это пойдет на пользу: многие переключатся на него, чтобы послушать Митча.
– Можно мне заглянуть в его досье?
– Зачем тебе неприятности, Ройс? Репортер обязан придерживаться данного им слова. Если тебе сказали, что что-то не должно идти в эфир, твой долг – выполнить эту просьбу.
– Я и не собираюсь отклоняться от темы. Вопросов, не касающихся бездомных, не будет, но вдруг мне поможет изучение его подноготной?
– Не понимаю, каким образом. Все репортеры штата пытались проникнуть в его прошлое во время его последнего процесса по делу об убийстве, когда имя Дюрана неделями не сходило с первых страниц. Никакого результата: он поступил во флот в восемнадцать лет и получил диплом об окончании средней школы, сдав экзамен экстерном, уже когда служил. Ройс вооружилась блокнотом.
– Где он вырос?
– Неизвестно. В свидетельстве о рождении указано местечко Пагуош Джанкшн, штат Арканзас. Жалкие хижины, торчавшие там когда-то, снесены при строительстве автострады. Сколько ни выспрашивали на соседних фермах, никто так и не вспомнил Митчелла Дюрана.
– Разве это не странно?
– В общем-то, нет. Я неплохо знаю Юг, недаром следил за тамошней борьбой за гражданские права в шестидесятые годы. Скоро я снова туда отправлюсь, чтобы написать о несоблюдении правил экологии в птицеводстве. Мне хочется уйти на покой, отхватив напоследок еще одну Пулитцеровскую премию, – признался он. – Вполне реальная перспектива.
Он пожал плечами, словно об этом не стоило много говорить, но она знала, что его самолюбие уязвлено напирающими конкурентами. Он уже не получал таких сенсационных заданий, как прежде. После его последней Пулитцеровской премии прошло слишком много времени.
– Так вот, на Юге полно крохотных городишек и бродячих батраков. То, что Дюран поступил во флот, не имея свидетельства об окончании школы, говорит просто о том, что он нигде не жил подолгу. Его умственные способности туг ни при чем. Потом он отлично учился в колледже, хотя уже работал полный рабочий день. Он был лучшим студентом на юридическом факультете Стэнфордского университета.
– А о двух шрамах у него на физиономии вы что-нибудь раскопали? – Она не стала говорить о третьем шраме, который, как ей было хорошо известно, был скрыт густой шевелюрой.
– Нет, зато известно, что он был с почетом уволен из военно-морских сил до окончания срока. Оказалось, что он не слышит одним ухом. Видимо,
– Вот как? Наверное, поэтому он всегда держит голову набок: так он подставляет здоровое ухо!
Глух на одно ухо! Она почувствовала к Митчу такую острую жалость, что удивилась себе. При их первой встрече она обратила внимание на его характерную манеру и объяснила это просто тем, что он внимательно слушает ее. Стараясь отогнать жалость, она напомнила себе, что Митчелл Дюран не достоин ни малейшего сострадания. Гордость не позволит ему принять чужую жалость, тем более от нее.
Уолли нажал несколько клавиш, и на дисплее появился текст.
– Вот все, что у меня есть на Дюрана, включая все его судебные дела. Изучай, а я тем временем буду готовиться к редакционной летучке.
Ройс поменялась с дядей местами и быстро просмотрела все судебные дела Митча.
– Кажется, защищая страховые компании, коровка Митч не вылезает из сочного клевера.
Уолли поднял глаза от бумаги, которую читал.
– Он работает с Полом Талботтом, частным детективом, чья специальность – поддельные страховые случаи.
Она еще раз просмотрела файлы, на этот раз внимательнее.
– Опять странность: Митч выступал защитником в делах по обвинению в применении наркотиков, но никогда – в делах о торговле ими. А я думала, что для многих адвокатов по уголовным делам такие процессы – манна небесная.
– Самые видные торговцы содержат лучших адвокатов, но Дюран с ними не якшается.
– Его послужной список чист, слишком чист. – Она немного поразмыслила. – Он готовится к политической карьере!
– Он неоднократно назывался возможным кандидатом на пост окружного прокурора, освобождающийся на будущий год, но пока что он отрицает, что питает интерес к политике. Однако я подозреваю, что ты попала в точку. Он готовит себя для политической будущности и потому блюдет девственную чистоту.
– Меня это не удивляет. Мы оба знаем, насколько Митч амбициозен. – Поколебавшись, она спросила: – Что известно о его личной жизни?
– Одно время болтали о его связи с Абигайль Карнивали, но примерно год назад они расстались. Она – заместитель окружного прокурора. Ее не без оснований называют Плотоядной Абигайль. Она спит и видит, чтобы баллотироваться в окружные прокуроры на будущий год, после отставки теперешнего старого козла.
Ройс припомнила, какова Абигайль на вид: рослая, жгучая, черноглазая брюнетка. Она сидела рядом с Митчем, когда он, образно говоря, приколачивал к мученическому кресту отца Ройс. По части амбициозности она не уступает Митчу. Восхитительная парочка. Ройс дорого дала бы, чтобы узнать, что было между ними на самом деле.
– Разумеется, – продолжал Уолли, – если Митч посягнет на место окружного прокурора, он расправится с Плотоядной в два счета.
– Это все о его личной жизни? – спросила Ройс, хотя понимала, что для нее унизительно так живо интересоваться его любовными делишками.
– Он – настоящий одинокий волк. Единственный его друг – тот самый частный детектив, Пол Талботт. То, как Митч проводит свободное время, – тайна за семью печатями. Известно лишь, что он оказывает содействие католической организации «Старшие братья», в остальном же старается не высовываться. Так, во всяком случае, обстояло дело до сих пор.