Поцелуй врага

Морриган Лана

За стенами слышно жизнь: оборотни общаются, обедают, смотрят телевизор, кто-то даже поет – простые действия вызывают во мне неконтролируемую тоску и злобу. Злобу на отца, на мать, на себя, на всех вокруг! Слово у меня украли жизнь.

Один круг, второй… интересно, а который из домов принадлежит Альфе?

Рокотов – фамилия бьет по нервам, поднимаясь холодком по спине.

Сворачиваю к выезду, но я вернусь, возможно, очень скоро. Иррациональное желание взглянуть в лицо предателя занимает твердые позиции в душе.

Вовремя я решила закончить экскурсию, навстречу несется

белый внедорожник, притормаживает, пропуская.

Какой-то дурной рок: снова блондин из ночного клуба. Левая кисть висит на руле, а сам откинулся на сиденье, мимолетно, без интереса взглянул на меня и свернул в первый проезд.

Вроде бы ничего не произошло, а сердце заходится в диком ритме. Случайная встреча выбивает из колеи, я не знаю, кто он и какое место занимает в стае, но мне кажется, блондин – именно тот, кого я ищу. Не зря же судьба нас сталкивает раз за разом.

В нагрудном кармане куртки вибрирует телефон, я паркуюсь у заправки, снимаю шлем. Прохлада приятно ласкает кожу головы, успокаивая и усмиряя мысли.

– Прости, Стас, я сейчас завезу ключи. Ты уже дома?

– Не нужно. Хотел убедиться, что у тебя все нормально, – отвечает парень.

– Нормально. В ближайшие пару часов не собираешься домой? У меня встреча.

– Да без проблем. Я тут точно часов до десяти.

– Спасибо, Стас. Не помню, благодарила тебя или нет.

– Забей.

Еду вдоль реки, по старому городу. Колеса считают гладкие камни, двухэтажные отреставрированные здания перемежаются старинными деревянными постройками. На них ни капли краски, природа давно взяла свое: доски приобрели красивый темный оттенок.

Дома в один этаж с резными ставнями и коньками крыш даже в таком виде радуют глаз. У калитки встречает невысокий мужчина, проводит по трем комнатам старинного дома. Все неудобства перекрывают вид на набережную и стоимость.

– Жильцы съезжают через три дня. Здесь можешь поставить мотоцикл, если получится открыть ворота. Ими лет пять не пользовались, петли уже заржавели. Но учти, дом выставлен на продажу, очень надеюсь, что выкупит какой-нибудь залетный из-за вида. Смотри, какая красота, – широко провел рукой вдоль ленивой реки. – Цену я поставил хорошую, жду своего клиента.

– Я вас поняла, придется съехать.

– Именно. Не волнуйся, неделька будет, пока оформляются документы. Да и не думаю, что кто-то в зиму начнет стройку. Так что до весны можешь рассчитывать. Добро? – спрашивает владелец.

– Добро.

Мы обсуждаем условия, вношу символический аванс и отзваниваюсь Стасу.

– Еще звонок, и я подумаю, что ты скучаешь по мне.

– Если хочешь, я могу соврать.

– Соври, – отвечает он в том же игривом тоне.

– Ты сейчас с кем-то встречаешься? – я произношу вслух и ужасаюсь формулировке вопроса.

– Нет. – Ответ прилетает моментально.

– Я неправильно сформулировала вопрос. Если я останусь у тебя еще на ночь, у тебя не будет проблем?

– Зачем ты спрашиваешь, если я уже сказал «нет».

– Не хочу давать тебе ложных надежд. Жилье, что нашла, освободится через три дня. Сегодня я устала и не хочу тащиться с сумкой в хостел, а завтра освобожу твои квадратные метры.

– Ян,

иногда лучше промолчать. Учись уже хотя бы не врать, но недоговаривать. Приготовь что-нибудь поесть, будем считать это платой.

Возвращаюсь в квартиру, наспех готовлю тушеную картошку с куриными бедрами, найденными в морозилке. На часах шесть вечера, глаза смыкаются, усталость охватывает не только голову, но и все тело. Сворачиваюсь клубком на диване, накрываюсь пледом, проваливаюсь в сон. Это так приятно, я вернулась в детство. Мы завтракаем. Отец подкладывает в мою тарелку клубничное варенье, улыбается и прикладывает палец к губам. Смешно и страшно, вдруг мама обернется и прознает наш обман. Ем, забывая намазывать на оладьи, мама отворачивается к раковине, а я жду еще одну щедрую порцию, прихватив губами кончик чайной ложки. На сердитый взгляд папа спокойно отвечает: «Люб, прячь не прячь варенье, не поможет. Янка же у нас обезьянка, залезет на любую высоту». Помню ссору, что испортила утро, мама переживала, что я ем много сладкого. Пугала гнилыми зубами, лишним весом, болями в животе и прыщами, что обязаны обсыпать мое лицо в подростковом возрасте. «Вот увидишь, ничего этого не будет». Ответ злил маму только сильнее. «Она будет здоровой, сильной и красивой». Отец примирительно закрывает банку и манит маму на колени. Лишь во сне четко вижу крупные черты лица: серо-зеленые глаза, тяжелый подбородок. Не шевелюсь, зажмуриваюсь, пытаюсь поймать, удержать. Но стоит открыть глаза, и образ отца заволакивает дымка.

– Ты сама виновата, Вик. – Голос Стаса совсем рядом.

– Ну в чем я виновата?!

– Да ладно, не прикидывайся дурой, тебе не идет.

Свет проникает сквозь открытую дверь, тихо поднимаюсь на ноги, голоса мне не кажутся, в кухне действительно кто-то есть.

– Я и не прикидываюсь. Яна опять спит? – Вика заглядывает, щелкает выключателем. – Привет.

– Выключи свет, – я закрываю ладонями лицо.

– Без проблем. Как дела? Жилье нашла?

– Нашла, – я собираю волосы в хвост.

– А я так и подумала, что ты у Стаса.

– Угу, – я прохожу мимо, – зачем ты ее привел?

– Ян, она такая же моя подруга, как и ты, я не могу ей отказать. Ты не закрыла входную дверь, – он поворачивает головку замка.

– Безотказность – твой конек, – фыркаю я.

Возможно, не следовало этого добавлять, но уже поздно.

– Вик, накрой на стол, – просит Стас, игнорируя мой выпад.

Положив подбородок на кулак, я наблюдаю за суетливыми движениями на кухне. Вика раскладывает по тарелкам второе, режет хлеб, достает вилки.

– Ян, помоги. – Открывает дверку шкафа, но рост не позволяет ей дотянуться до нужной полки.

– Возьми стул, – советую я.

– Ты будешь? – Вика прокручивает в пальцах стопку.

– Нет.

Стас устало сползает по стене на табурет, разливает коньяк.

– Сегодня был тяжелый день, – он выпивает, не дожидаясь Вики.

– Да, я устала сидеть в засаде. Пришлось лезть через забор к соседям, когда они ушли на работу. Но, – театрально замолкает и выдерживает паузу, – я все получила. Это тебе. – Вика оставляет перед тарелкой тонкий золотой браслет. – В знак примирения.