Поцелуй змея
Шрифт:
Она кивнула.
— Ты могла бы принять ситуацию и позволить изменениям случаться.
— Измениться или умереть? — спросила Карлинг.
— Да. Измениться или умереть.
— Ты, наверное, заметил, я не очень-то хорошо сдаюсь на волю обстоятельств, — проговорила она сухо.
— Да, так же, как и я, — вздохнув, Рун помолчал. — Ты сама решила стать Вампиром или тебя обернули против воли?
Она вздрогнула. Карлинг не узнавала себя, что сейчас прижималась к груди Руна.
— Сама. Вообще-то, до меня дошли слухи, и я начала искать, — ответила
Вампиресса почувствовала, как кивнул Рун.
— Ты приняла изменения, какими бы судьбоносными они ни были, что и изменило определение твоего существования. Ты могла бы сделать это снова, если придется.
— Тогда я была намного моложе, — пробормотала она.
Его грудь задвигалась от тихого смеха.
— Зато сейчас на твоей стороне опыт, который может помочь. Вспомни то время, как ты приняла изменения. Я в тебя верю. Я знаю, ты сможешь.
Она впитывала юмор Вера, прижимаясь к его телу. Когда каждое его движение стало для нее таким важным? Как она позволила этому случиться?
— Почему ты так веришь в меня? Что я сделала, чтобы заслужить это? — спросила Карлинг.
Его смешок перешел в откровенный смех, и хриплый звук завибрировал у ее щеки.
— О, я не знаю, — задумчиво протянул он. — Наверное, это как-то связано с тем, что ты протянула на этом свете четыре с половиной тысячи лет, когда у всех твоих сверстников продолжительность жизни составляла лет сорок, и то, если повезет. Ты пережила подъем и упадок египетской, римской и османской империй. Только боги знают, что ты делала с веселухой во время крестовых походов и испанской инквизиции. И ты стала одним из главных архитекторов того, как сейчас взаимодействуют и сосуществуют сообщества Древних рас с правительством Соединенных Штатов.
— Ты пережил то же самое, — пробормотала Карлинг, убирая одну из своих длинных прядей с его черной футболки. — Испанскую инквизицию, веселуху и все такое.
Взяв руку Карлинг, он поднес ее к своим губам, чтобы поцеловать ее пальцы.
— Да, но между нами есть принципиальная разница. Я делал то, что уже было заложено в моей природе и жил. Ты — была человеком. Ты не только превзошла свою природу, но и нашла способ возвеличиться, несмотря на самые женоненавистнические времена в истории человечества. Мне непонятно, как ты, имея такую гордость, совершенно не понимаешь собственной ценности.
— Ну, — сказала она, нахмурившись, — не думаю, что я так уж нравлюсь людям.
Карлинг и не собиралась шутить, поэтому поразилась, когда Рун вцепился в нее и захохотал. Откинувшись назад, он посмотрел на нее своими смеющимися глазами. Вид его счастливого лица стал запрещенным приемом, которого она не ожидала. Карлинг изо всех сил старалась достичь какого-то внутреннего равновесия, но совершенно провалила эту попытку. Смех Руна совершенно сбил ее с толку, она изо всех сил вцепилась в Вера, изумленно задрав брови.
— Знаешь, почему я схватил тебя, когда ты прыгнула со скалы? В принципе, я знал, что ты собираешься переплыть
Она пожала плечами с непроницаемым выражением лица.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Его выжидательное выражение на лице сменилось разочарованием.
— Ну, я только что назвал тебя Годзиллой?! — подсказал он.
Карлинг закатила глаза.
— Ох, ну конечно. Твоя ссылка на Токио сделала это очевидным. Без сомнения, я должна была сразу и правильно отреагировать на это; так же, как должна была узнать волосатого мужчину в очках на той ужасной футболке.
— Очевидно, мои поддразнивания до тебя не доходят, — вздохнул Рун. — Тебе нужно начать смотреть старые фильмы про монстров. Ох, и футбол. В противном случае, у нас закончатся темы для разговоров.
Она подняла бровь.
— Уж я уверена в этом.
— На самом деле, — сказал Вер с доверительной улыбкой, — я больше боялся, что ты растаешь, когда упадешь в воду.
Карлинг показала на Руна пальцем: — Этот я поняла. Думаешь, я не в курсе, что люди прозвали меня Злой Ведьмой Запада?
Вер улыбнулся и поцеловал Чародейку в кончик пальца.
— Она тоже была довольно утонченной леди, разве что немного воинственной.
— Ты смешон, — ее рука каким-то образом соскользнула и погладила Руна по лицу. Кажется, она могла бы провести вечность вот так, как сейчас, опираясь на его расслабленное тело, болтая и смеясь в ленивый предвечерний час. Она может, и не ощущала тепла Солнца на своей коже, но чувствовала, как оно согревало Руна, и тепло от его тела проникало в нее.
Смех сбежал с лица Руна, сменившись чем-то острым, отчаянным. Его взгляд потемнел, рот сжался. Голод, с которым Вер смотрел на нее, ощущался почти на физическом уровне. Карлинг облизала губы и по блеску в глазах мужчины поняла, что Рун проследил за ее движением.
Он вот-вот поцелует ее, и она хотела его. Боги, Карлинг хотела, чтобы их тела, их рты набросились друг на друга, как если бы завтра не существовало; потому что завтра на самом деле может не наступить и все, что у них есть — здесь и сейчас.
Это было такое хрупкое сокровище, это чувство эфемерности красоты, великолепная, невозможная боль, что появлялась, когда страсти духа воплощаются во плоти. Это как кто-то, будучи живым человеком, вдруг поймает отблеск цвета шампанского от ожерелья богини, но так и не сможет ухватиться за него по-настоящему.
Карлинг вздохнула и задрожала.
Рун отвернулся и взглянул вдаль, а лучик света исчез из ее ладони. У мужчины напряглись желваки на челюсти.
— Готова к серьезным вещам? — спросил он.
Чародейка позволила своей руке соскользнуть с его щеки. Пеплом на языке ощущалось разочарование. Это все она. Сначала ударила его, так сильно и жестко, что пустила кровь. Потом оттолкнула с такой силой, что он растянулся на земле. Она только и делала, что бросалась чарами и угрозами, хотя он всегда относился не иначе, как с уважением и добротой.