Почему драконы изменяют?
Шрифт:
Я жадно глотала большими глотками живительную влагу. Тогда я ещё брезговала ловить капли тухлой воды, что сочилась с потолка в углубление у стены, а потому была обезвожена. Губы иссохли и потрескались. Казалось, что каждый вздох обдирал горло как наждачная бумага.
Тогда я сглупила, выпив всю воду за раз. Хорошо, что ума хватило растянуть кусок хлеба.
В следующий раз я была умнее. Правда, и жажды такой не было. Я стала ловить капли, что падали с потолка, и слизывать их с ладони, стараясь не думать, сколько грязи попадает в организм.
Со временем я на ощупь
За это время мне трижды приносили еду, но я ни разу не видела приходившего. В последний раз расщедрились на кашу и зелёное кислое яблоко. Сок, брызнувший мне в рот, стоило сжаться зубам, ещё никогда не был для меня так сладок… Как только я прикрыла веки, съев его, рот тут же наполнился слюнями, а желудок протяжно застонал, желая получить добавку.
Я теряла силы. Чувствовала это, когда, не желая сдаваться, в очередной раз вставала и, пошатываясь, обходила комнату, ища тайные ходы, как в дрянных книжках. Увы, не находила и, с трудом удержав при себе крупицы надежды, падала в самый сухой угол комнаты.
— Зачем я только злилась на Рохана? — мой хриплый голос, словно карканье ворона, разносился в темноте. — Подумаешь, морок… ерунда… от розовых очков ещё никто не умирал. Был бы любимый рядом…
Сейчас все мои обиды казались такой глупостью; я бы всё отдала, чтобы вновь оказаться в его объятиях. Чтобы, уткнувшись носом в его шею, вдыхать запах его кожи и пьянеть от него, чтобы чувствовать, как уверенно бьётся под ладонью мощное сердце, ощущать на себе его снисходительно-насмешливый взгляд…
Свернувшись в позе эмбриона, я старалась хоть как-нибудь согреть замерзающее тело. Сил на растирание давно не осталось. Как и сил, чтобы здраво мыслить. Лицо Рохана постоянно плыло перед глазами, выдёргивая меня из безумия, что постепенно зарождалось во мне.
Вдруг тяжёлые шаги, разнёсшиеся по лестнице, заставили меня подобраться и сжаться в комок. Наконец узнаю, зачем я здесь.
Загремел старый засов, дверь скрипнула… но не открылась.
Мне казалось, что я вовсе перестала дышать, в то время как сердце испуганной птицей билось в груди. Я ждала… И похититель тоже. Через несколько минут шаги раздались вновь, только теперь они удалялись.
Что бы это значило?
С трудом поборов страх, я встала, опираясь на стену, и медленно двинулась к двери. Толкнув её, облизнула пересохшие губы, не решаясь сделать шаг из своего подземелья.
Это была чья-то гнусная игра. И что бы я сейчас ни сделала, я последую чьему-то коварному плану. Никто не хочет быть пешкой, но порой выбора-то и нет. Потому, занеся ногу над порогом, наконец, сделала шаг.
Глава 26
Лестница была узкой, вдвоём здесь не разминуться.
Я облокачивалась на обе холодные стены, поднимаясь, что было к лучшему, ведь я постоянно пошатывалась, ища руками опору. Холодный гладкий камень скользил под ладонями, а вдали маячил тусклый свет.
От того, что
Мне было страшно, что это всё иллюзия, и я на самом деле тихо схожу с ума в одиночестве под мерный звук падающих капель, но я гнала эту пугающую мысль и упрямо шла к свету.
Надежда — единственное, что мне оставалось. Если я её потеряю, это будет равносильно тому, что я сдалась и смирилась, готовая принять уготованную мне участь.
Поднявшись, осмотрелась. Я была в коридоре. С одного его конца меня ждало высокое окно, занавешенное решёткой, а с другой стороны свет горел ярче, зазывая в распахнутые двери.
Сглотнув, я сделала шаг в сторону света. У меня не было достаточно сил, чтобы испытывать удачу с окном. Вряд ли мне поддастся решётка… а встретиться со своим похитителем я хотела лицом к лицу, а не валяясь ненужной куклой на полу.
Ноги как будто налились свинцом, и каждый шаг давался с трудом, словно меня что-то тянуло обратно. Но я понимала, что это страх владеет моим телом.
Я с дрожью в руках заглядывала в небольшую комнату, хватаясь ладонями за косяк для надёжности. Гостиная была небольшой, но тёплой, уютной и пустой. В камине ярко пылал огонь, маня обещанием обогреть. И, увы, у меня не было сил противиться. Подойдя близко к камину, я почувствовала, как блаженное тепло поползло верх по ногам; вроде и сезон ещё жаркий, а на каменном полу отнюдь не тепло. Мне казалось, что я вымерзла до самых костей. Пошатнувшись, крепче ухватилась за старую полку над камином; не хватало ещё по собственной глупости обгореть.
Громкие шаги за спиной заставили меня замереть. Сил бежать и прятаться не было, да и глупо это. Кто бы это ни был, он сам открыл подвал.
Сердце бешено колотилось в груди, а мужские тяжёлые шаги, казалось, навечно вбивались в подкорку мозга. Я боялась повернуть голову и взглянуть страху в глаза, концентрируясь на тонких пальцах, что с силой сжимали мрамор. Костяшки побелели от напряжения, а перед глазами постепенно начало двоиться.
Тот, кто вошёл в комнату, уверенно сел в кресло. Я слышала, как шуршит ткань и расстёгивается пуговица, как мягкая седушка прогибается, принимая тело.
Облизнув пересохшие губы, я с усилием оторвала пальцы и медленно повернулась.
— Не понимаю, — хрипло прошептала я, — зачем?
Голос после длительного молчания был скрипуч, словно сухое дерево на ветру.
— Что именно? — скучающе протянул он.
— Зачем я здесь? — вновь повторила.
Мужчина нервно дёрнул уголком губ и зло прищурил взгляд.
— А зачем ты полезла не в своё дело?! — рыкнул он. — Жила бы себе мирно со своим муженьком, так нет… Шэлла оказалась болтливой ящерицей, и ты не лучше. Лезешь везде, суёшь свой нос… — мужчина говорил тягуче, неспешно, словно у нас впереди была целая вечность. Вот только глаза его были, словно бездна. В них читался страшный приговор. — Из-за тебя теперь меня ищут… Это непростительно, — он плавным движением поднялся и медленно двинулся ко мне.