Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд
Шрифт:
Германский оперативный план летнего наступления 1942 года позволял сначала предположить, что Гитлер извлек выводы из опыта зимы 1941/42 года. Вместо прежних трех наступательных авангардов (групп армий «Север», «Центр» и «Юг») он хотел создать центр тяжести на южном участке германо-советского фронта: его оперативной целью являлась русская южная граница. На севере следовало взять Ленинград, чтобы наконец установить связь с финнами по суше. С захватом остальной части Украины, Донецкого бассейна и Кавказа Гитлер надеялся заполучить «источники военно-экономической силы» Советского Союза (уголь, железная руда, нефть); на пути туда должна была быть «окончательно уничтожена еще оставшаяся военная сила» противника! Как сказал Гитлер Геббельсу в одной беседе, он хочет на этот раз своевременно закончить операции и занять «зимние квартиры». При этом он предполагал создать на Востоке гигантскую оборонительную линию («Восточный вал»), чтобы затем приостановить поход на Восток и через Сирию и Египет нанести удар по Англии. Геббельс писал в своих дневниках, что на Востоке дело спокойно может дойти до 100-летней войны, которая не
В директиве № 41 от апреля 1942 года Гитлер приказал провести наступление в четыре фазы: взятие Воронежа; уничтожение вражеских сил между Донцом и Доном; захват Сталинграда с взятием в ходе операции противника в клещи с северо-запада (вниз по течению Дона) и с юго-запада (вверх по течению Дона) и, наконец, поворот на Кавказ. Уже для одной такой операции сосредоточенных на южном крыле войск было недостаточно. Кроме того, германские соединения в первые месяцы похода на Россию сильно пострадали; это было видно и из доклада об их состоянии и боеспособности от 30 марта 1942 года. Согласно этому докладу, из 162 действовавших на Восточном фронте дивизий полностью пригодны для предстоящего наступления были только 8; 3 — после кратковременного доукомплектования, а 47 ограниченно пригодны для наступления, причем основная масса могла использоваться в лучшем случае для оборонительных целей. На 16 танковых дивизий приходилось всего лишь 140 боеспособных танков, то есть меньше, чем их необходимо для оснащения одной-единственной танковой дивизии. Но Гитлер был твердо убежден, что на этот раз одолеет судьбу. В то время как был успешно завершен захват Крыма, начавшаяся в конце июня операция («Голубой план») первоначально оправдывала возлагавшиеся на нее ожидания. Она снова побудила Гитлера считать, что русские на пределе своих сил и свои последние резервы они уже ввели в бой под Москвой. Это противоречило оценкам отдела Иностранных армий Востока, который отмечал возрастающую силу Красной Армии. Советы научились на опыте первого года войны: ловким маневрированием они сумели вывести свои главные силы на своем южном фланге из создававшегося немецкого котла и отвести их на Восток. Это положило начало роковому для немцев ходу событий.
Разногласия между Гитлером и его пока еще остававшимся в своей должности начальником Генерального штаба генерал-полковником Гальдером стали совершенно невыносимы, когда он стал отбрасывать прочь любые советы и неоднократно по своему произволу менять группировку войск их переброской. Гальдер писал 23 июля 1942 года в своем дневнике: «[…] все еще имеющаяся недооценка вражеских возможностей постепенно принимает гротескные формы и становится опасной […] О серьезной работе не может быть и речи. Болезненное реагирование на мгновенные впечатления и подчеркивание одних только недостатков в оценке руководящего аппарата и его возможностей — вот то, что определяет характер этого так называемого руководства». Сверх того, в своей подписанной в тот же день директиве № 45 Гитлер дал понять, насколько далеко его стратегия отошла от классических принципов ведения войны: вместо первоначально предусмотренных эшелонированных операций он теперь призывает провести расходящееся по направлениям одновременное наступление к Волге и на Кавказ. Тем самым силам, которые к началу летнего наступления занимали фронт протяженностью 800 км, теперь приказывается захватить полосу протяженностью 4100 км (линия границы) и удерживать ее от вражеских атак. Не говоря о трудностях подвоза и снабжения, которые должны были возникнуть вследствие этого, стратегическая цель уже никоим образом не соответствовала наличным средствам. К тому же боевые действия в июле 1942 года доказали, что ни на пути к Волге, ни на Кавказе главные силы советских войск разбить было нельзя.
В этом лежала главная причина позднейшей трагедии 6-й армии. Путь к Сталинграду, сам замысел операции по директиве от 23 июля 1942 года стали роковыми. Хотя оба наступательных крыла в августе — сентябре действовали еще успешно (группа армий «А» 21 августа подняла на Эльбрусе имперский военный флаг, преодолела своими горно-егерскими дивизиями Главный Кавказский хребет и продвинулась на расстояние 30 км до Сухуми, между тем как 6-я армия и 4-я танковая армия пробились в западную и северную части Сталинграда), они уже находились на крайнем пределе своих возможностей, к тому же не хватало горючего для подвижных соединений. Вместо того чтобы принять решение пожертвовать либо Кавказом, либо Сталинградом, дабы выстоять зимой, заняв укороченную линию фронта, Гитлер и дальше настаивал на овладении и удержании обеих позиций, хотя сам же считал далеко выдвинувшуюся дугу германского фронта на Дону и Волге опасной. Но, как это часто случалось у него, от осознания до вывода, то есть действия, путь был долог. К тому же своей собственной пропагандой, возвестившей 8 ноября 1942 года: «Сталинград уже у нас в руках», он сам лишил себя какой бы то ни было оперативной свободы и свободы принятия решений.
Красная Армия обнаружила слабые места германского фронта на Дону (здесь стояли части союзников — Румынии, Италии и Венгрии) и тщательно провела подготовку операции на окружение. Они так замаскировали свои приготовления, что германское командование (ОКХ) ожидало наступления против группы армий «Центр».
19 ноября 1942 года враг превосходящими силами перешел в контрнаступление севернее и южнее Сталинграда, прорвал линию фронта на участке румынских войск, за пять дней окружил 6-ю армию. Командующий ею генерал Паулюс тотчас же попросил у Гитлера свободы действий, чтобы пробиться со своей армией из котла, но тот отклонил эту просьбу, твердо заверив, что своевременно деблокирует ее, а до тех пор будет снабжать при помощи Люфтваффе; последнее же было делом Геринга, который
В послевоенное время публицисты неоднократно и крайне резко критиковали Паулюса за то, что тот в первые дни ноября не предпринял прорыва на собственную ответственность, чтобы спасти 6-ю армию. Сколь мало учитывают они тогдашнее положение: ведь вера войск в свои силы еще не была утеряна и до тех пор высшее командование всегда справлялось со всеми кризисами! Кроме того, командование армии в окопах Сталинграда едва ли могло правильно судить, достаточно или нет имеет ОКХ сил для деблокады, а только что назначенный командующим группой армий «Дон» фельдмаршал фон Манштейн пользовался почти легендарным доверием; действия вопреки его решению совершенно выходили за рамки военных соображений командования 6-й армии.
Так и сражалась 6-я армия, заняв круговую оборону и надеясь на деблокаду извне и на снабжение по воздуху. Однако транспортные соединения 8-го авиационного корпуса вместо предусмотренных 300 т могли доставлять в котел ежедневно в среднем не более 90 тонн. Кроме того, соединения армейской группы Гота продвинулись в направлении Сталинграда всего на 48 км, затем они были вынуждены уступить сильному советскому натиску, особенно потому, что критическое положение группы армий «Дон» потребовало перегруппировки сил. 16 декабря Советы прорвали линию фронта и в полосе 8-й итальянской армии, в излучине Дона южнее Воронежа, нанося главный удар на Ростов, чтобы одновременно отрезать группу армий «А» (Кавказ) и группу армий «Дон». Таким образом, Сталинград означал для Манштейна отнюдь не единственную и не последнюю проблему.
Между 19 и 22 декабря 1942 года теоретически еще имелась последняя возможность для командующего 6-й армией, вопреки полученным указаниям, решиться на прорыв. Но Паулюс, воспитанный в духе германского военного мышления и повиновения, не захотел действовать без приказа вышестоящего командования. Поскольку же оно не могло добиться от Гитлера разрешения на прорыв, Паулюс продолжал держаться в котле. Сегодня едва ли можно в точности судить, имела бы в тот момент перспективу на успех попытка прорыва кольца окружения, тем более что армия обладала незначительными запасами горючего, и что произошло бы тогда с огромным числом раненых. Подавляющее превосходство Советов в силах заставило 6-ю армию в конце января 1943 года капитулировать. Сегодня мы знаем, что Сталинград временами сковывал 7 вражеских армий (66, 62, 64, 57, 2, 65 и 24-ю), насчитывавших более 60 дивизий, которых противнику частично не хватало во время его опасного удара в направлении устья Дона. Таким образом, Манштейн смог остановить вражеский удар и вновь стабилизировать весь Южный фронт, в то время как группа армий «А» (Кавказ) осуществляла основательно подготовленное отступление до Таманского полуострова (западнее Краснодара).
Сталинград был одной из крупнейших катастроф германской стратегии войны. Но она не являлась единственным и только лишь одним имевшим решающий характер поражением стратегического масштаба. В ноябре союзники высадились крупными силами в Алжире и Марокко; в то же самое время Роммелю пришлось под Эль-Аламейном со всей своей армией неудержимо отступать на запад, и отступление это закончилось в мае 1943 года капитуляцией группы армий «Тунис». Именно эти три события и происшедший весной 1943 года крах германской подводной войны означали в военном отношении поворотный пункт Второй мировой войны. Генерал Йодль, ближайший советник Гитлера, признавал позже, что с этого момента «бог войны» отвернулся от Германии и переместился в другой лагерь. Военными средствами войну было больше не выиграть. Нейтралы и союзники Германии начали теперь все больше терять доверие к гитлеровской стратегии; психологическое воздействие этих поражений на немецкий народ было значительным. Стало вновь возрастать сопротивление групп дальновидных и сознающих свою ответственность политиков и военных системе, которая и не думала делать необходимые выводы из изменившейся обстановки. Наоборот, она делала все для того, чтобы не закончить войну, даже если для этого придется принести в жертву немецкий народ, превратить Германию, наконец, всю Европу в сплошные руины.
Между тем в тени описанных выше боевых действий находилась с лета 1940 года сначала итальянская, а затем совместная стратегия стран «оси» в Средиземном море. В послевоенные годы об этом написано много верного и отвечающего сути дела, но вместе с тем также много неправильного и неточного. Какие ошибочные решения на этом театре военных действий способствовали военной катастрофе 1945 года? Еще до начала Второй мировой войны Италия ясно осознала, что в случае столкновения с Францией и Англией решающие события произойдут в Северной Африке и потому важно захватить британскую мощную военную крепость Мальту, а если возможно, то и Тунис (чтобы таким образом сохранить жизненно необходимую связь с собственными колониальными территориями). Однако никаких предназначенных для этого приготовлений ею предпринято не было. Поначалу, еще будучи «не ведущей войну», Италия очень скоро почувствовала на себе воздействие британской блокады Германии, когда весной 1940 года столь важная для нее транспортировка немецкого угля морем была объявлена контрабандой. После крайне поспешного вступления в войну Муссолини прежде всего стремился расширить свои позиции на Средиземном море, разрушив «итальянскую тюрьму», стенами которой служили Гибралтар, Суэц и Дарданеллы, а выходами — Корсика, Тунис и Мальта.