Почему им можно, а нам нельзя?
Шрифт:
«Киви», как шутливо называют себя новозеландцы (по имени бескрылой нелетающей птицы), обычно моментально знакомятся друг с другом и предпочитают обходиться без формальных обращений. На улицах, в магазинах и банках можно встретить людей, разгуливающих босиком. Общественные разногласия и протесты частое явление. В новозеландских университетах получил широкое распространение обычай жечь диваны по случаю победы своей футбольной команды. А в 1970-х годах некий мужчина в костюме мага начал путешествовать по городам страны, занимаясь разного рода выкрутасами – от шаманского камлания на регбийных матчах и строительства огромного гнезда на крыше библиотеки до вылупления из скорлупы размером в человеческий рост на вернисаже
Шкала «жесткость – свобода»
В любой культуре социальные нормы являются своего рода клеем, скрепляющим разные группы населения. Однако примеры Сингапура и Новой Зеландии со всей очевидностью свидетельствуют о том, что сила этого клея может быть очень разной. Сингапур с его многочисленными правилами и строгими наказаниями – жесткая культура. Новая Зеландия со своими либеральными законами и высокой степенью вседозволенности – свободная культура.
Путешествуя по миру, я наблюдала такие различия своими глазами – в поездах токийского метро царят тишина и практически стерильная чистота, а в громыхающих неопрятных вагонах манхэттенской подземки люди орут такое, что волосы встают дыбом.
Но это не более чем личные впечатления. Чтобы получить более объективную картину, я с помощью коллег из большого числа стран (Австралии, Гонконга, Голландии, Южной Кореи, Мексики, Норвегии, Украины, Венесуэлы и многих других) разработала и провела одно из самых масштабных исследований культурных норм. Я хотела разработать показатели, позволяющие прямо сопоставить силу социальных норм различных культур, исследовать их эволюционные корни и идентифицировать преимущества и недостатки относительно жестких и слабых норм. Изначально мы фокусировались на национальных особенностях, но постепенно перешли к всестороннему изучению различий между жесткостью и свободой – в разрезе государств, социальных классов, организаций и локальных сообществ.
Наша выборка из примерно 7 тысяч человек из 30 стран на пяти континентах охватывала широкий диапазон занятий, полов, возрастов, религий, сект и социальных классов. Опросник был переведен на двадцать с лишним языков – от арабского, испанского и китайского до эстонского, норвежского и урду. Наряду с вопросами об отношении к жизни и мировоззрении у людей интересовались, насколько они свободны или ограничены в самых разнообразных ситуациях социального взаимодействия. И главное – им предлагали дать непосредственную оценку степени жесткости норм и наказаний, существующих в их стране. Вот некоторые из вопросов, которые мы задавали:
Насколько много в данной стране социальных норм, обязательных к соблюдению?
Существуют ли в ней абсолютно ясные ожидания относительно поведения человека в большинстве ситуаций?
Если поведение человека не соответствует ожиданиям окружающих, насколько сильное неодобрение это вызовет?
Свободны ли жители данной страны в выборе своего поведения в большинстве ситуаций?
Действительно ли поведение жителей данной страны почти всегда соответствует социальным нормам?
Результаты, опубликованные в журнале Science в 2011 году и вызвавшие интерес мировых СМИ, показали, что в основе ответов людей на наши вопросы лежит некая базовая закономерность. В некоторых случаях люди были согласны с тем, что в их стране существуют четкие всеобъемлющие социальные нормы, а их несоблюдение часто влечет наказание. Иначе говоря, их страны были жесткими. В других случаях люди соглашались, что норм в их странах не так
Результаты опроса дали нам возможность сгруппировать страны по степени жесткости существующих в них норм. На основе полученных ответов мы присвоили каждой из 33 стран оценку по шкале «жесткость – свобода» (рис. 2.1). В соответствии с нашими данными, в число наиболее жестких стран попали, в частности, Пакистан, Малайзия, Индия, Сингапур, Южная Корея, Норвегия, Турция, Япония, Китай, Португалия и Германия (бывшая Восточная). Самыми свободными оказались Испания, Соединенные Штаты, Австралия, Новая Зеландия, Греция, Венесуэла, Бразилия, Нидерланды, Израиль, Венгрия, Эстония и Украина. «Жесткость – свобода» – диапазон, по краям которого располагаются экстремальные случаи, а внутри множество разных степеней.
Мы также исследовали полученные данные в разрезе региональных культур. Наибольшая жесткость характерна для народов Южной и Восточной Азии, за которыми следуют ближневосточные, североевропейские и германские. В отличие от них латиноевропейские, англоязычные и латиноамериканские культуры значительно менее жестки, а наиболее свободными культурами отличаются народы восточноевропейских и бывших коммунистических стран.
Данные также позволили судить о том, насколько свободно или скованно ощущают себя люди в более чем десятке типичных ситуаций социального взаимодействия, например в парках, ресторанах, библиотеках, банках, лифтах, автобусах, кинотеатрах, школьных классах и на вечеринках. По каждой ситуации респонденты рассказывали нам, насколько свободны в выборе поступков, существуют ли четкие правила поведения и обязаны ли они «следить за своим поведением». Кроме того, они рассказывали нам, насколько уместны или неуместны в данных ситуациях различные варианты поведения, например споры, ругань, пение, смех, плач, слушание музыки или прием пищи.
Данные четко указывали, что в жестких культурах значительно меньше приемлемых вариантов поведения. Любопытно, что даже в ситуациях, где диапазон приемлемых вариантов поведения существенно ограничен во всех культурах – например, на собеседовании при приеме на работу, занятиях в библиотеке или в учебном классе, – в более свободных он все равно шире. (Как преподаватель могу подтвердить, что в американских учебных аудиториях может царить полный дурдом – студенты приходят на занятия в пижамах, строчат сообщения в телефонах, слушают музыку в наушниках или едят. Я не замечала почти ничего подобного, читая курс лекций в Пекине.)
При этом в жестких культурах имеется больше ограничений для ситуаций, в которых их обычно меньше, – например, на прогулках в парке, на вечеринках или на городских улицах. Образно говоря, в наиболее жестких культурах люди по большей части чувствуют себя так, будто находятся в библиотеке, а в наиболее свободных они чувствуют себя как в парке, где гораздо больше возможностей вести себя как заблагорассудится.
Разумеется, большая часть наций находится где-то между этими крайностями. И это местонахождение не обязательно неизменно. Культурная ментальность глубоко укоренена, но, тем не менее, культуры могут менять свое положение в рамках диапазона «жесткость – свобода». Сложившееся соотношение может резко измениться под воздействием ряда факторов, в том числе и макиавеллианского толка. Кроме того, точно так же, как индивид может быть большую часть времени экстравертом с отдельными моментами интровертного поведения, у наций есть возможности ослаблять жесткость или зажимать свободу.