Почему? Книга первая – Капоэйра
Шрифт:
– Тогда поедем сеньоры, – предложил сеньор да Силва, любезно открывая заднюю дверцу машины для дамы, – Вы тоже отобедаете с нами?
– К сожалению, вынужден буду вас покинуть господа. Я только довезу вас до кафе, и заеду за вами часа через два, если вы не возражаете, разумеется. Срочные дела требуют моего присутствия в городе. Вы не будете против?
– Нисколько дон Ассунсау, – ответил за себя и даму молодой человек. По улыбке чувствовалось, что он рад такому повороту дела. Ведь он проведёт как минимум полтора часа наедине с красивой женщиной, пусть и замужней. Что, впрочем, не слишком его волновало.
Автомобиль тронулся с места и выехал на трассу, ведущую в сторону посёлка Олинда к северу от Ресифи. Дороги в это время года были пусты. Через пару
Кафе «Onda»1 оказался хоть и небольшим, но вполне уютным местом со спокойной обстановкой. Помимо залы с барной стойкой, наполнявшим вечерами местный люд, в примыкавшей к саду задней части располагалась пара кабинетов с плетёнными из тростника круглыми столиками. Были там даже гамаки. Видимо, эти кабинеты предназначались для уединённого отдыха местных богатеев вроде хозяев рыболовных шхун или гостей. Неудобства заведения компенсировались обильной вкусной едой и по-деревенски добротным обслуживанием. К тому же кафе славилось превосходными блюдами – рыбным супом касау, гарниром из зелени, морепродуктов лапаш и, конечно, фейжоада, являющегося своего рода визитной карточкой бразильской кухни. А также знаменитым на весь мир сухим вином «Мадейра», отлично выдержанным в погребе.
В одном из кабинетов, выходящим окном прямо в сердце пальмового сада, оживлённо беседовали между собой молодые мужчина и женщина. Так как, в это время дня посетителей почти не было, весёлые голоса гостей разносились по кафе, доходя до барной стойки, где хозяин-негр доставал из погреба бутылку «Мадейры». Тем временем, из кабинета слышались голоса и женский смех.
– А вы очень забавный человек, сеньор да Силва. У вас, наверное, в запасе целый арсенал подобных анекдотов, – смеясь, говорила женщина.
– Прошу вас, зовите меня по имени, пожалуйста, – Жуан Педру, – попросил мужчина, – а анекдоты, это наследство моей прошлой жизни.
– Глядя на вас видно, что вы бывший военный и даже офицер, – улыбаясь, заметила женщина, – Подтянутая внешность, чеканный шаг. Позвольте спросить, почему вы ушли из армии? Ведь сейчас быть офицером на службе перспективно.
Они могли позволить себе так беззаботно и весело проводить время. Полчаса назад между ними был окончательно подписан договор о купле-продаже фазенды, а последние детали были улажены лично сторонами без участия посредников. Договор, который обе стороны подготавливали неделю, и переговоры на тему которого длились месяц. Именно ради этого контракта молодой предприниматель из Рио-де-Жанейро, сеньор Жуан Педру да Силва уже несколько дней гостил в отеле «Jangadeiro» в Ресифи. Дело в том, что его отец, президент компании по производству натуральных соков «Силва», сеньор Жуан Антониу да Силва, нуждаясь в дополнительных средствах для расширения производства и оплаты старых долгов, принял решение продать родовую фазенду богатым соседям. Она давно была заброшенной, представляла для хозяев ностальгическую ценность. Но первоначальная цену раздули посредники. Продавать становилось труднее, а цены на землю в этой части страны снижались.
И для ускорения продажи Жуан Антониу посылает в Ресифи среднего сына и, одновременно, юриста компании, зная его умение находить выход из сложных ситуаций. Но первые дни пребывания здесь для Жуана Педру были омрачены неудачей по причине отсутствия покупателей. Сезон для купли-продажи был неподходящий. Нестабильная ситуация в том регионе отталкивала покупателей. Но не в его характере было легко сдаваться.
Наконец, удача улыбается ему, и неделю назад он лично знакомится с долговязым Маурисиу Монтелли, адвокатом, представляющим интересы крупного бизнесмена из Сан-Паулу, Алвару Казелли, который согласился купить, заросшую бурьяном и колючками фазенду да Силва. Покупал он её по капризу своей молодой жены, уроженки этих мест. Но так как сам Алвару отсутствовал в это время в стране, дела с его нотариального согласия вели супруга – Мальвина, Маурисиу и маклер.
После напряжённых переговоров между Жуаном Педру
А Жуан Педру тем временем, смог не только выгодно продать старое имение за приемлемую сумму, обеспечив отца необходимыми средствами, но и положить себе в карман немалые комиссионные. Посему, сейчас он мог оставаться вполне довольным. Кроме того, он успел познакомиться с невероятно красивой и интеллигентной женщиной, которая, наверное, тоже осталась неравнодушной к нему, если судить по её сияющим глазам, неподдельно игривому тону. Таким образом, успешно завершив сделку, и подписав договор, Жуан Педру и Мальвина с чистой совестью беседовали в ожидании обеда. Причём, в ходе беседы спрашивала в основном она, а он с манерами, присущими опытным сердцеедам, неторопливо отвечал.
– Да, я учился в Военной Академии и проходил стажировку в Северной Америке, – говорил Жуан Педру, – Но именно после хунты 64-го я решил окончательно завязать с военной карьерой. Так как перевороты и власть на штыках не по мне. Не по нутру, то есть. Я ведь по натуре либерал, и не могу одобрить никакую диктатуру, даже если она и во благо страны. К тому же меня всегда тянуло к юриспруденции. И я заочно продолжил образование в Майами, одновременно, помогая отцу в бизнесе. Хотя, наверное, если бы я остался на службе, то сейчас работал бы в Итамарати2 или на худой конец служил губернатором где-нибудь в амазонских штатах.
Здесь Жуан Педру, говоря о завершении своей военной карьеры, был не совсем искренен. Отнюдь не возвышенные мотивы двигали им, когда он принял вынужденное решение уйти из армии, вернее, военно-воздушных сил. Ибо, командира эскадрильи ждал трибунал за жестокое обращение с чернокожим солдатом, повлекшее смерть последнего. Тогда с помощью связей отца и суммы, переданной семье сержанта, дело удалось замять. Жуан Педру уволился из рядов вооружённых сил, уехал на время в США, где получил второе образование. Но поддерживал связь с сослуживцами, которые продолжали принимать за своего. Притом, некоторые офицеры с расистскими взглядами искренне полагали, что с Жуаном Педру обошлись несправедливо из-за какого-то «плешивого нигера», и во всём виноваты офицеры-демократы, губящие страну. Как бы то ни было, но Жуан Педру бережно хранил у себя дома парадный мундир, и даже аккуратно получал пенсию за выслугу лет. Хотя это противоречило закону и здравому смыслу, тем не менее, деньги делали любое невозможное возможным. Однако обо всём этом собеседнице, разумеется, не следовало знать, подумал он.
– Наоборот, это очень правильное и независимое решение. Не каждый в этой стране способен пожертвовать мундиром ради защиты прав и свобод граждан, которых повсеместно попирают эти самые носители мундира. Что скрывать? Вы же прекрасно знаете, что творится в нашей стране после 1964 года… Искренне говорю, вы смелый и благородный человек, сеньор!
– Буду воспринимать ваши слова за комплимент, сеньора, – улыбнулся он, – Но прошу прощения за бестактность, разрешите спросить, а как же сложилась ваша судьба? Где вы родились, где жили, учились и как вышли замуж? Расскажите, пожалуйста. Mне будет интересно послушать вас, дона Мальвина.
В это время в дверь тихо постучали, и в кабинет неслышно вошёл сам хозяин кафе с полным блюд подносом на руках. Ловко воспользовавшись неожиданно наступившей паузой, Жуан Педру осторожно прикоснулся, а затем и взял руку женщины, сжав её своими цепкими пальцами, на что она густо краснея, мягко отстранилась, спрятав руку под стол. Затем, после ухода, любезно улыбающегося хозяина и официанта в одном лице, она как бы нехотя начала отвечать на вопрос собеседника. Улыбка успела сойти с её очаровательного лица, уступив нынче место смущению.