Почему не Эванс?
Шрифт:
– Я знаю. – Фрэнки помолчала, потом сообщила о намеченном отъезде.
– Ну еще бы, я полагаю, вам надо ехать, – обиженно сказал Роджер. – Дознание в пятницу. Если понадобится, я вам сообщу. Все зависит от судебного медика. – Он проглотил кусок поджаренного хлеба, запил кофе и ушел заниматься многочисленными делами.
Фрэнки было жаль его. Она прекрасно понимала, сколько любопытства и сплетен вызывает самоубийство в семье. Появился Томми, и она принялась развлекать ребенка.
Бобби пригнал машину в половине одиннадцатого, багаж Фрэнки вынесли из дома. Она попрощалась
До Грейнджа добрались очень быстро. Фрэнки никогда прежде там не была и, увидев большие железные ворота и буйно разросшиеся кусты, почувствовала себя угнетенной.
– Страшное это место, – заметила она. – Не удивляюсь, что Мойре здесь мерещится всякая жуть.
Они подъехали к парадной двери. Бобби вышел и позвонил. Ответа долго не было. Наконец открыла женщина в халате сиделки.
– Миссис Николсон дома? – спросил Бобби.
Женщина заколебалась, потом отступила в прихожую и приоткрыла дверь пошире. Фрэнки выскочила из машины и вошла в дом. Дверь за ней закрылась с противным дробным стуком. Фрэнки обратила внимание на массивные замки и засовы и почувствовала безотчетный страх, как будто она была узницей этого зловещего дома.
«Вздор, – сказала она себе. – На дворе в машине сидит Бобби. Я пришла сюда совершенно открыто. Со мной ничего не может случиться». И, подавив это нелепое чувство, она последовала за сиделкой наверх. Сиделка отворила какую-то дверь в длинном коридоре, и Фрэнки вошла в небольшую гостиную, изысканно обставленную мебелью в веселых ситцевых чехлах и убранную вазами с цветами. Настроение у нее поднялось. Пробормотав что-то себе под нос, сиделка удалилась. Прошло минут пять, потом дверь открылась, и появился доктор Николсон.
Фрэнки не смогла сдержать легкую нервную дрожь, но спрятала ее за приветливой улыбкой и пожала доктору руку.
– Доброе утро, – сказала она.
– Доброе утро, леди Фрэнсес. Надеюсь, вы пришли не с дурной вестью о миссис Бэссингтон-ффренч?
– Она еще спала, когда я уехала, – сказала Фрэнки.
– Бедная женщина. Вероятно, ее врач присматривает за ней?
– О да! – Она помолчала. – Вы наверняка заняты. Я не должна отнимать у вас время, доктор Николсон. Вообще-то я заехала повидать вашу супругу.
– Повидать Мойру? Это очень мило с вашей стороны.
Померещилось ей или впрямь бледно-голубые глаза за толстыми стеклами едва заметно посуровели?
– Да, – повторил он. – Это очень любезно.
– Если она еще не встала, – сказала Фрэнки, мило улыбаясь, – я посижу и подожду.
– О, она встала, – ответил доктор Николсон.
– Хорошо, – обрадовалась Фрэнки. – Я хочу уговорить ее поехать погостить у меня. Она сама обещала. – Девушка вновь улыбнулась.
– Нет, право, это и впрямь очень мило с вашей стороны, леди Фрэнсес, право, очень мило. Я уверен, Мойра была бы рада.
– Была бы? – резко спросила Фрэнки.
Доктор Николсон улыбнулся, показывая ровный ряд прекрасных белых зубов.
– К сожалению, сегодня утром моя жена уехала.
– Уехала? – с глупым видом переспросила Фрэнки. – Куда же?
– О, просто сменить обстановку. Вы же знаете
– И вы не знаете, куда она уехала? – спросила Фрэнки.
– Я полагаю, в Лондон. Магазины, театры – вам это знакомо.
Фрэнки почувствовала, что в жизни не видела ничего противнее этой улыбочки.
– Сегодня я уезжаю в Лондон, – небрежно сказала она. – Вы дадите ее адрес?
– Обычно она останавливается в «Савое», – сказал доктор Николсон. – Так или иначе, я, вероятно, получу от нее весточку завтра-послезавтра. Боюсь, она не очень сильна в переписке, а я исповедую полную свободу в отношениях между мужем и женой. Но я полагаю, что вы непременно отыщете ее в «Савое».
Он придержал дверь, и Фрэнки вдруг почувствовала его рукопожатие, а потом поняла, что доктор провожает ее к парадной двери, возле которой стояла медсестра, готовая выпустить ее. Наконец она услышала учтивый и, возможно, чуть ироничный голос доктора Николсона:
– Было очень любезно с вашей стороны позаботиться о моей жене и пригласить ее в гости, леди Фрэнсес.
Глава 24
ПО СЛЕДУ КЕЙМЕНОВ
Бобби пришлось попотеть, чтобы сохранить свое шоферское безразличие, когда Фрэнки вышла одна. Помня о сиделке, девушка бросила:
– Обратно в Стейверли, Хоскинс.
Машина плавно прошла по аллее и миновала ворота. Затем, когда они добрались до свободного отрезка дороги, Бобби остановился и вопросительно посмотрел на свою спутницу.
– Ну так что там?
Фрэнки чуть побледнела.
– Бобби, мне это не нравится. Кажется, она уехала.
– Уехала?! Сегодня утром?
– Или вчера вечером.
– Не сказав нам ни слова?
– Бобби, я этому просто не верю. Этот человек лгал, я убеждена.
Бобби стал белее мела.
– Опоздали! Какие же мы были идиоты! Нельзя было вчера отпускать ее домой.
– Ты ведь не думаешь, что она умерла? – прошептала Фрэнки дрожащим голосом.
– Нет, – твердо ответил Бобби, будто пытаясь убедить в этом самого себя. Они помолчали, потом Бобби, уже более спокойно, изложил свою точку зрения: – Она должна быть еще жива. В противном случае надо избавляться от тела и все такое прочее. Ее смерть должна выглядеть естественной и случайной. Нет, ее либо увезли куда-то против воли, либо – и я в это верю – она все еще там.
– В Грейндже?
– В Грейндже.
– Ну, – сказала Фрэнки, – и что же нам делать?
Бобби поразмыслил.
– Не думаю, чтобы ты могла что-то сделать, – сказал он наконец. – Тебе лучше возвратиться в Лондон. Ты предложила выследить Кейменов, вот и не оставляй это дело.
– О Бобби!
– Моя дорогая, здесь от тебя мало проку. Тебя уже хорошо знают. Ты объявила, что уезжаешь, так что ты можешь сделать? Остаться в Мерроуэй-Корт? Въехать в «Энглерс-Армз»? Бесполезно. Все в округе начнут чесать языки. Нет, ты должна уехать. Николсон может подозревать, но не может быть уверен, что ты что-то знаешь. Ты возвращаешься в город, а я остаюсь.