Почему не Эванс?
Шрифт:
Но Мойра теряла присутствие духа. Она боялась, что вы доберетесь до Эванс и узнаете, как были сработаны завещание и самоубийство Сэвиджа. К тому же она опасалась, что Карстэрс мог написать Эванс до приезда в Марчболт. Мойра сделала вид, что едет в лечебницу в Лондон, а вместо этого поспешила в Марчболт и повстречала вас на пороге дома! Тут уж ей захотелось только одного – убрать вас обоих. Действовала она в высшей степени грубо, но я думаю, что это сошло бы ей с рук: вряд ли официантка смогла бы запомнить, как выглядела женщина, зашедшая в кафе
Но вы встретили ее, и она потеряла голову. А потом, на суде, и меня втянула в это дело! Возможно, она действительно слегка опостылела мне, но я не думаю, что она это знает. Видите ли, деньги были у нее. Мои деньги. Но если б я на ней женился, она могла мне надоесть. Я приверженец разнообразия.
Ну вот, теперь я здесь и начинаю жизнь сызнова. А все из-за вас и этого исключительно неприятного юноши Бобби Джонса…
Но я не сомневаюсь, что все у меня будет хорошо! Или, может быть, наоборот, плохо? Я еще не свыкся с происшедшим. Но если первая попытка неудачна, попробуйте снова и снова!
До свидания, моя дорогая, а может быть, прощайте. Как знать, правда? Преданный вам враг, дерзкий злодей, Роджер Бэссингтон-ффренч».
Глава 35
ВЕСТИ ИЗ ДОМА ВИКАРИЯ
Бобби вернул письмо, и Фрэнки со вздохом взяла его.
– Он и впрямь удивительная личность, – сказала она.
– Он тебе всегда нравился, – холодно ответил Бобби.
– Обаяние, – сказала Фрэнки. – У Мойры тоже, – добавила она.
Бобби покраснел.
– Самое смешное в том, что ключ к разгадке здесь, в доме отца, – сказал он. – Ты знаешь, Фрэнки, Карстэрс действительно написал Эванс. То есть миссис Робертс.
Фрэнки кивнула.
– Он сообщал, что приедет повидать ее и что хочет разузнать о миссис Темплтон, которая, как он полагал, была опасной международной авантюристкой, разыскиваемой полицией.
– А потом, когда его столкнули с утеса, она оказалась не в состоянии сложить два и два, – с горечью сказал Бобби.
– Это потому, что мужчина, который упал с утеса, был назван Причардом, – объяснила Фрэнки. – Опознание – тонкий ход. Если человека по имени Причард сталкивают с утеса, стало быть, это никакой не Карстэрс. Именно такой вывод сделал бы заурядный ум.
– Самое смешное в том, что она узнала Кеймена, – продолжал Бобби. – По крайней мере, она мельком видела его, когда Робертс впускал того в дом, и спросила, кто это. А он ответил, что это некий мистер Кеймен. И она сказала: «Странно, он как две капли воды похож на господина, у которого я когда-то была в услужении».
– Уму непостижимо, да? – сказала Фрэнки. – Даже Бэссингтон-ффренч выдал себя раз или два, а я, как идиотка, ничего не заметила.
– Выдал?
– Да, когда Сильвия сказала, что фотография в газетах очень похожа на Карстэрса, он заявил, что особого сходства не было, показав тем самым, что видел лицо покойного.
– А
– Наверное, по описанию миссис Темплтон, – мечтательно сказала Фрэнки. – Все говорили, что она «такая милая леди». Ну а это, видимо, никак не вязалось с миссис Кеймен. Ни один из слуг не назвал бы ее «милой леди». А потом мы добрались до дома викария, и там стояла Мойра. И мне вдруг пришло в голову: а что, если она и есть миссис Темплтон?
– Какая ты догадливая.
– Мне очень жаль Сильвию, – сказала Фрэнки. – Представляешь, какой скандал ей пришлось пережить из-за того, что Мойра втянула в это дело Роджера? Но доктор Николсон не отмежевался от нее, и я ничуть не удивлюсь, если они в конце концов поженятся.
– Похоже, все закончилось весьма удачно, – сказал Бобби. – У Бэджера в гараже дела идут неплохо благодаря твоему отцу, а я с его помощью получил эту замечательную работу…
– Ты называешь это замечательной работой?
– Управляющий такой огромной кофейной плантацией в Кении! Разве не замечательно? Я об этом и не мечтал! – Он помолчал, потом многозначительно добавил: – Сейчас в Кении большой приток туристов.
– Там и постоянно живет немало народу, – тихо ответила Фрэнки.
– А ты бы хотела, Фрэнки? – Он залился краской и начал заикаться, но взял себя в руки. – Ты бы хотела?
– Хотела бы, – сказала Фрэнки. – То есть хочу.
– Я всегда был без ума от тебя, – сдавленным голосом произнес Бобби. – Я так огорчался, зная, что из этого ничего не выйдет…
– Я полагаю, именно поэтому ты и был так груб со мной в тот день на поле для гольфа?
– Да, я чувствовал себя довольно скверно.
– Хм. А как же Мойра?
Бобби смутился.
– Ее лицо вроде как преследовало меня, – признался он.
– Да уж, физиономия у нее посмазливее моей, – расщедрилась Фрэнки.
– Да нет, лицо просто как бы преследовало меня. А потом, когда мы очутились в мансарде, ты проявила такую отвагу, что… ну, Мойра вроде как поблекла для меня и осталась только ты. Ты просто замечательная. Такая удивительно смелая.
– Вообще-то особой отваги не было, – сказала Фрэнки. – Я вся тряслась. Но мне хотелось, чтобы ты восхитился мною.
– А я и восхитился, дорогая. И восхищаюсь. И всегда восхищался. И всегда буду восхищаться. А ты уверена, что тебе не будет противно жить в Кении?
– Я буду блаженствовать. Англия мне до чертиков надоела.
– Фрэнки!
– Бобби!
– Прошу вас, – сказал викарий, открывая дверь и ведя за собой членов благотворительного общества по снабжению одеждой неимущих.
Он резко захлопнул дверь и рассыпался в извинениях:
– Мой… э-э… мой сын, он… э-э… обручен…
Один из членов общества насмешливо заметил, что это очень похоже на правду.
– Хороший мальчик, – сказал викарий. – Раньше-то он прожигал жизнь, но в последнее время исправился. Он уезжает в Кению работать управляющим кофейной плантацией.