Почему не иначе?
Шрифт:
Весёлый. Очень древнее по своему корню, слово это связано и с русским «весна», и с литовским «васара» — «лето». Впрочем, другие ученые видят в нем общее с латышским «vesels» — «здоровый». Я не берусь решать их спор.
Ветчина. Собственно, это зпачит «ветхое», т. е. всякое уже заготовленное впрок мясо, в отличие от только что добытой «свежины» — мяса недавнего убоя. Затем слово стало обозначать «копченая и соленая свинина», «свиной окорок».
Винегрет. По-французски «винэгр» — собственно, «кислое вино» —
Винительный (падеж). Этому грамматическому термину приходится дать довольно сложное объяснение. У греков один из падежей звался «айтиатике птозис» — «причинный падеж». Но слово «айтиа» у греков имело два смысла: «причина» и «вина». Римляне, переводя название падежа для своей грамматики, поняли его как «падеж вины» и назвали «аккузативус» (от «аккузо» — «обвиняю») — «обвинительный падеж». Это был, конечно, промах, ошибка: ничего «обвиняющего» в этом падеже нет. Тем не менее слово перешло во все европейские грамматики, было переведено и на русский язык: «винительный» для нас с вами звучит как «обвинительный», а должно это значить: «причинный».
Виноград. В свое время еще общеславянский язык позаимствовал у готов слово «вейнгардс»; оно значило «место, где растет виноградная лоза», «виноградник». Сначала и в русском языке «виноград» могло значить «виноградник»; недаром в старинной песне поется:
Ах, сад-виноград, Зеленая роща…Позднее слово переосмыслилось: теперь оно означает и самое виноградную лозу, и ее плоды.
Винт. Напишите слово «винт» в одном ряду с пятью другими словами, спросите, есть ли среди них слово нерусского происхождения, и я очень сомневаюсь, чтобы кто-нибудь указал на «винт». Между тем украинское и древнерусское «гвинт» — «винт» — доказывают, что слово это — видоизмененное немецкое «гевиндэ» — «винтовая нарезка», производное от глагола «винден» — «обвивать».
Витамин. Международный ученый термин, образованный из латинского «вита» («жизнь») и означающий: «вещество, необходимое для жизни».
Владеть. Это старославянская форма того слова, которое по-русски звучит как «володеть»: вспомните, что говорилось о «полногласии восточнославянских языков». В литературном нашем языке мы пользуемся не исконно русской формой, а старославянским заимствованием.
Внезапный. Что общего между словом «внезапный» и наименованием «мыс Доброй Надежды»? Похоже на неостроумную каламбурную загадку… Но посмотрите. Слово «внезапный» легко разложить на приставку «в-», отрицание «-не-», корень «-зап-» и окончание «-ный». Каковы значение и происхождение этого «-зап-»?
В старославянском языке «запа» значило «ожидание», «надежда». Оно было близко по происхождению к немецкому «hoffen» — «надеяться», к английскому «hope» — «надежда». Видите? А ведь мыс Гуд Хоуп и есть мыс Доброй Надежды… Связь есть, только особая, этимологическая.
Внимание. Сравните два слова: «внимать» и «вынимать». Оба тесно связаны с древним «имати», означавшим «брать», разница только в приставках. «Вы-н-имати» значило «вы-бирать»; «въ-н-имати» — что-то вроде «вбирать», по вбирать посредством слуха,
Вожатый. Что за часть речи? Существительное? Но почему же тогда его окончание совпадает с типичным окончанием прилагательных вроде «бород-а-тый», «волос-а-тый», «лохм-а-тый»? Да и склоняется точь-в-точь как они.
Перед вами еще одна причуда языка, похожая на ошибку. Старое существительное «вожатай» стояло некогда в ряду похожих на него слов: «глашатай», «оратай» (пахарь) и т. п. Но под влиянием созвучных с ним прилагательных на «-атый» оно переменило свою форму, да так основательно, что теперь уже нельзя и думать вернуться к прошлому. Попробуйте-ка напишите где-нибудь: «Я встретил глубокоуважаемого вагоноуважатая». Напишите — и получите: «Ошибка!».
Возразить. «Он так ему возразил, что насквозь пробил шлем и поранил голову…» «Вот так возражение!» — возмутились бы вы, послышься вам такое. А ведь буквально «возразить» значит «ответить разом на раз», т. е. «ударом на удар». Чтобы убедиться в этом, найдите в этом словаре слово «раз», а кроме того, подумайте сами над глаголами: «с-разить», «от-разить», «разить направо и налево». Перед вами слово, которое обозначало некогда вполне вещественное понятие и только потом приобрело отвлеченное, переносное значение.
Вокзал. Лет триста назад в Лондоне некая предприимчивая дама, по имени Джейн Во (Vaux), превратила свою усадьбу в место общественных гуляний и, построив там павильон, назвала его «Вокс-холл», т. е. «Зал госпожи Во». Скоро так стали называться и другие увеселительные заведения с садами; слово стало именем нарицательным. В конце XIX века «воксхолл», или «воксал», стало значить уже «концертный зал на железнодорожной станции». Славился, например, Павловский вокзал, в Павловске под Петербургом. Наконец, превратившись в «вокзал», слово это у нас в русском языке стало просто названием станционного здания для пассажиров на любом виде транспорта: «автовокзал», «аэровокзал»…
Волейбол. Слово новое, создано недавно, заимствовано из английского языка, как и предыдущее, меньше полувека назад и ничего загадочного в себе не содержит. «Воллей» (англ.) — «отбивание мяча на лету»; «болл» — «мяч». Все совершенно ясно.
Волк. Имя серого разбойника старо, как самый страх человека перед ним. Я уже говорил, что его названия во многих индоевропейских языках родственны между собой: русское «волк», литовское «вилкас», индийское «vrkas», даже французское «лу». А вот древнейшее его значение пока что еще кажется спорным. Одни думают, что оно значило «терзающий»; по мнению других, оно связано с тем же корнем, что наш глагол «волочить». Тогда «волк» — это «уволакивающий», «похищающий».
Вонь. Слово на русский слух пренеприятное. Но вот поляк, произнося: «яка дэликатна вонь!», потребует, чтобы вы перевели это как: «Какое нежное благоухание!» В старославянских церковных книгах можно прочесть: «И наполнялся весь дом вонью благовонной». Очевидно, в общеславянском языке слово «вонь» означало просто «запах», плохой и хороший одинаково: «зло-воние» и «благо-воние». А затем в разных славянских языках за ним осталось лишь одно из двух возможных значений: у нас — «зловоние», у поляков — «благовоние».