Почему одни страны богатые, а другие бедные
Шрифт:
Формирование широкой коалиции в Бразилии в результате консолидации различных общественных движений и профсоюзных организаций оказало серьезное позитивное влияние на бразильскую экономику. Экономический рост в стране начиная с 1990 года был быстрым, доля бедных к 2006 году упала с 45 до 30 %. Экономическое неравенство, которое во время военного режима стремительно росло, значительно снизилось практически после прихода к власти Рабочей партии, а система образования значительно расширилась — если в 1995 году на душу населения приходилось в среднем шесть лет учебы, то в 2006-м — уже восемь. Теперь Бразилия входит в число стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) и стала первой латиноамериканской страной, завоевавшей серьезный вес в международной дипломатии.
Рост Бразилии, начавшийся в 1970-х годах, не был результатом программ, разработанных экономистами, или инструкций,
Как мы видели, история знает множество примеров реформаторских движений, которые попали под действие «железного закона олигархии» и окончились сменой одних экстрактивных институтов на другие, часто еще более губительные. Мы видели, что в Англии 1688 года, во Франции в 1789-м и в Японии эпохи Реставрации Мейдзи процесс создания инклюзивных политических институтов начался с политической революции. Но подобная революция обычно несет с собой разрушение и страдания, а исход ее непредсказуем. Большевистская революция провозглашала, что стремится заменить эксплуататорскую экономическую систему Российской империи более справедливой и эффективной и это принесет свободу и процветание миллионам русских людей. Однако результат оказался прямо противоположным, и разрушенные большевиками институты были заменены куда более репрессивными и экстрактивными. Опыт Китая, Кубы и Вьетнама был схожим. Да и многие некоммунистические, однако насаждаемые сверху реформы окончились не лучше. Насер поклялся построить в Египте современное эгалитарное общество, а кончилось все, как мы видели в главе 13, коррумпированным режимом Хосни Мубарака, Роберт Мугабе казался многим борцом за свободу, смело бросившим вызов расистскому и экстрактивному режиму Яна Смита в Родезии. Но институты Зимбабве не стали менее экстрактивными, а экономические показатели страны ухудшились даже по сравнению с колониальным периодом.
Что общего между политическими революциями, которые действительно открыли путь более инклюзивным институтам и постепенному институциональному развитию в Северной Америке, в Англии XIX века и в Ботсване после обретения независимости (и которые привели к значительному усилению инклюзивных политических институтов)? То, что в ходе этих реформ политические права получили действительно широкие слои населения. Плюрализм, краеугольный камень инклюзивных политических институтов, требует, чтобы доступ к политической власти была открыт для широких слоев общества, следовательно, когда исходным пунктом служат экстрактивные институты, допускающие к власти лишь узкую элитарную группу, это означает, что начинать необходимо с распределения власти в обществе. Как мы подчеркивали в главе 7, именно этот подход отличал Славную революцию от простой замены одной элиты на другую. Корни английского плюрализма можно усмотреть в том, что свержение Якова II состоялось в результате действий широкой коалиции купцов, промышленников, мелкого дворянства, и даже многие представители английской аристократии не захотели оказаться на стороне короны. Уже до Славной революции началась мобилизация широкой коалиции и завоевание последней все больших политических прав для себя и, что еще важнее, для еще более обширных слоев общества — хотя, естественно, это все равно была малая часть общества, и Англия была далека от подлинной демократии в течение еще двухсот лет. Те факторы, что привели к появлению инклюзивных институтов в североамериканских колониях, схожи с описанными выше, как мы видели в главе 1. Повторим, что путь развития, по которому пошли Вирджиния, Каролина, Мэриленд и Массачусетс и который в конце концов привел к Декларации независимости и образованию инклюзивных политических институтов в США, также заключался в последовательном наделении политическими правами все более широких кругов общества.
Французская революция тоже демонстрирует нам процесс расширения политических прав: начавшись как протест против «старого порядка», она заложила основы более плюралистической политической системы. Но, с другой стороны, пример Французской революции (особенно период якобинского террора) показывает нам, что на пути процесса расширения прав тоже есть свои подводные камни. Как бы то ни было, Робеспьер и якобинцы в конце концов были сметены, и
Можно увидеть много параллелей между этими двумя историческими процессами и тем, что начался в Бразилии с конца 1970-х годов. Хотя одной из основ Рабочей партии с самого начала было профсоюзное движение, однако такие лидеры, как Лула, стремились создать на его основе широкую коалицию. Эти стремления отвечали желаниям местных общественных движений по всей стране, и так партия стала получать большинство в местных органах власти, расширять гражданское участие в управлении и, в конечном счете, произвела что-то вроде революции в управлении на национальном уровне. В Бразилии, в отличие от Англии XVII века и Франции конца XVIII века, не случилось радикальной революции, в ходе которой политические институты претерпели бы жестокую в своей стремительности трансформацию. Однако процесс распространения прав, начавшийся на фабрике в городе Сан-Бернарду, был так эффективен отчасти потому, что он совпал с фундаментальными политическими изменениями на национальном уровне — переходом от военного правления к выборной демократии. Переход же к демократии означал движение в сторону инклюзивных политических институтов: так появилось правительство, заинтересованное в предоставлении общественных услуг, расширении сферы образования и действительно ровном политическом игровом поле.
Как мы уже видели, демократия еще не гарантирует плюрализма. Контраст между развитием плюралистических институтов в Бразилии и опытом Венесуэлы здесь очень показателен. Венесуэла тоже перешла к демократическому правлению в 1958 году, но это не сопровождалось расширением прав на местном уровне и не привело к распределению политической власти. Напротив, в Венесуэле расцвела политическая коррупция, непотизм и повсеместные конфликты. В результате избиратели, пришедшие на участки, часто отдавали свои голоса потенциальным диктаторам-популистам вроде Уго Чавеса, уверенные, что лишь он один сможет противостоять традиционной элите страны. Вследствие этого Венесуэла до сих пор живет в условиях экстрактивных институтах, а Бразилия вырвалась из порочного круга.
Что нужно сделать, чтобы запустить процесс расширения прав, а значит, развития инклюзивных политических институтов? Честный ответ должен быть таким: подобного рецепта не существует. Естественно, имеются несколько очевидных факторов, при которых повышается вероятность того, что процесс расширения прав начнется. К ним относится наличие определенного уровня централизации государственной власти (чтобы успех общественных движений, бросивших вызов существующему режиму, не привел к немедленной анархии); наличие укоренившихся политических институтов, обеспечивающих определенную степень плюрализма (таких как традиционные политические структуры Ботсваны); наличие институтов гражданского общества, которые могли бы координировать протестные действия населения (чтобы оппозиционное движение не было легко подавлено и власть не перешла бы просто к другой группе элиты).
Однако наличие или отсутствие этих факторов исторически предопределено, и эта ситуация может меняться только очень медленно. Случай Бразилии показывает, как институты гражданского общества и ассоциированные с ними партийные организации могут быть выстроены «с нуля», однако это процесс медленный, и всегда не очень понятно, насколько успешным будет этот процесс в конкретных обстоятельствах той или иной страны.
Еще одно действующее лицо (точнее, группа действующих лиц) может сыграть ключевую роль в процессе расширения прав — это средства массовой информации. Процесс наделения правами широких слоев общества сложно координировать и поддерживать без распространения информации об экономических или политических злоупотреблениях тех, кто находится у власти. В главе 11 мы видели, какую роль играют СМИ в информировании населения и координации его требований при противодействии силам, подрывающим инклюзивные институты в США. СМИ могут также играть ключевую роль в побуждении широких слоев общества к политическим реформам, как мы показывали в той же главе 11, в частности в контексте британской демократизации.
Памфлеты и книги, информирующие и мобилизующие людей, сыграли важную роль в Славной революции в Англии, во Французской революции и в движении к демократии в Британии XIX века. Точно так же средства массовой коммуникации, особенно новые их формы, пришедшие вместе с новыми технологиями, такие как интернет-блоги, чаты, «Фейсбук» и «Твиттер», имели решающее значение для консолидации иранской оппозиции в ходе протестов против фальсификации результатов выборов 2009 года (и последовавших затем репрессий). Эти же инструменты информации, видимо, сыграли центральную роль в протестах «арабской весны», продолжавшихся на момент завершения нами этой книги.