Почему одни желания сбываются, а другие - нет, и как правильно захотеть, чтобы мечты сбывались

Марис Александр

Любовь делает человека свободным! Он вдруг чувствует себя независимым от самого себя — и это дает ощущение вечной и совершенной жизни.

Вы, дорогой читатель, прочитав эти строки, можете сказать: «Ну, это авторы свой взгляд на любовь пытается сформулировать. А что же такое — любовь, и как научиться любить? Маленького рассуждения о любви явно не хватает, чтобы понять».

Продолжим выяснение. Потерпите немного.

Необычная рыбалка

Рассказывает Александр Марис:

«Мы с Георгием, моим старым товарищем и однокурсником, подростковым

психологом, сидим на берегу реки, закинув удочки, и он уже минут пятнадцать слушает, как красиво я размышляю вслух о любви. Рыба не клюет, и мой приятель немного нервничает. Наконец, его терпение лопается, и он восклицает: „И ты знаешь хоть один пример этому, из реальной земной жизни?“ И продолжает: „То, что мы в нашем мире называем любовью — это всего лишь одна из возможностей использовать ближнего, — в такой форме, что нам кажется, будто мы его любим. Это все равно, что любовь к лакомству — когда я люблю что-то, приносящее мне наслаждение. В этом и состоит проблема! Мы воспринимаем любовь между людьми, как любовь к сластям. Нам нравится какая-то вкуснятина, и мы любим ее за то, что получаем от нее удовольствие. Мы путаемся в понятии любви, и если ты любишь кого-то именно так, так знай, что это не называется любовью. Просто тебе приятно то, что дает тебе наслаждение“.

Я возражаю: „Есть такой пример. Мать и маленький ребенок. Все ее мысли — о нем. Все ее действия — для него. Это разве не любовь?“ Георгий смеется: „Как ученый, скажу тебе по секрету, что это природные инстинкты. Звери тоже заботятся о своих детенышах, пока те не вырастут. Если бы природа не заложила это в гены, все бы вымерло на Земле. Есть научные исследования на эту тему. Тем более, это „ее ребенок“! Человеческая мать эгоистически заинтересована, чтобы ее дитя было здоровым и жизнеспособным, иначе будет мучиться и страдать. Это обусловленная, корыстная любовь“.

„Ого!“ Я продолжаю: „Есть люди, которые посвящают свою жизнь другим, помогают сирым и обездоленным. Путешествуют по Африке, жертвуют значительные средства на благотворительность, без всякой для себя выгоды“. Мой знакомый смотрит на меня удивленно: „И получают удовольствие от этого занятия гораздо большее, чем от секса и футбола!“

Я делаю еще одну попытку: „Юноша и девушка, влюбленные. Она думает только о нем. Он — только о ней. Круглые сутки. Жизнь без другого не представляет ни для кого из них совершенно никакого смысла. Это — любовь“.

Георгий возмущен: „Говорю же тебе: я — ученый! Это — гормоны и химические вещества. Все устроено так, чтобы человеческий род продолжался. Убери это из их крови, и они даже не посмотрят друг на друга. И разберись, пожалуйста, прежде чем делать громкие заявления: чего они ждут друг от друга? Что именно они любят друг в друге?“ — „Что?“ — „Они любят не друг друга. Они любят те удовольствия, которые получают один от другого. Мужчина любит не женщину. Он любит ее красоту и то, что это сокровище находится в его власти. Он привязан к наслаждению от секса. Он любит продолжение своего имени и рода в виде детей, которые от нее родятся. Он любит тепло, удобство и уют дома, который она создает и хранит. Женщина любит не мужчину. Она любит надежность и безопасность, которую тот дает ей и сможет дать ее будущим детям. Ей очень важна уверенность в будущем. Она любит его власть, деньги, его силу и покровительство, — за это она готова ему продаться. Она наслаждается его хорошим отношением к ней, его вниманием и заботой, — если это есть, она счастлива. Она наслаждается чувством принадлежности к нему. Есть много взаимных интересов и удовольствий. Убери их — и такой корыстной любви быстро наступает конец!“

„Ничего себе!“ Я не сдаюсь: „Йоги, аскеты и монахи, которые отказываются от всего Земного и молятся за весь мир“. Георгий внимательно на меня смотрит: „А

что тут такого особенного есть, в нашей земной жизни? Удовольствий не так много, они кратковременны, в то время как сама жизнь полна горестей, тщетных усилий и непрерывных хлопот. Гарантируй мне райское наслаждение в будущей жизни, убеди меня в том, что оно действительно существует, и я тут же брошу всю эту бесполезную земную чехарду и уйду в монастырь, в пещеру или на гору. Где гарантия, что они любят именно мир, а не СВОЕ будущее существование в раю, полное удовольствий, лишенное всяких, сопутствующих земной жизни, страданий и проблем? Нисколько не умаляя величие их подвигов и возвышенность цели, это больше похоже на сделку, если присутствует корыстный расчет“.

Я делаю еще одну попытку: „Герой, который закрыл своим телом пулеметное гнездо вражеского блиндажа и спас жизни своих товарищей. Ты сам мне как-то приводил это в пример“. Георгий пожимает плечами: „А что тут такого? Многие из нас поступили бы так же. Бесполезная гибель множества людей порой невыносима гораздо больше, чем своя собственная смерть. Этот человек был героем и погиб героем. А это осознание, скажу тебе, многого стоит, даже в последнюю минуту жизни“.

Мы переходим на другое место, в поисках лучшего клева. По дороге я думаю о том, какой же на самом деле мой приятель циник. Но переспорить его не могу. Когда мы снова забрасываем в воду удочки, я спрашиваю: „Ты разбил все мои доводы. А сам-то ты можешь привести пример жизненной ситуации, в которой смог бы любить других людей бескорыстно, а не из какого-то скрытого расчета?“ Георгий испуганно на меня смотрит: „Я, что ли?“ Я торжествую: „Да, ты. Ты сам смог бы любить абсолютно, а не за какие-то выгоды и наслаждения?“

Приятель серьезно задумывается. Мы сидим и смотрим на воду. Начинается мелкий противный дождь. Мы передвигаемся под защиту развесистой кроны ближайшего дуба, накрываемся плащами. Дождь усиливается, переходит в ливень. Похоже, рыбалка не удалась. Мы выпиваем по сто грамм хорошего виски и быстро сворачиваем удочки. На обратном пути я украдкой поглядываю на своего спутника. Тот предельно собран и сосредоточен, как студент — на первом экзамене.

Вот и железнодорожная платформа. Неожиданно Георгий спрашивает меня: „Сказано: возлюби ближнего своего как самого себя, так ведь?“ С этим утверждением не поспоришь. Я согласно киваю головой: „Да, конечно“.

Он хитро на меня смотрит: „Есть один расклад во всей этой истории, при нем я мог бы любить всех других людей абсолютно и бескорыстно, вне всяких сомнений“. — „Какой?“ Георгий улыбается: „Если бы все люди, которые меня окружают, были мной самим, — Георгием!“ Сделав это заявление, он смотрит на меня взглядом победителя. Я стою, открыв рот, в бескрайнем изумлении. Переспрашиваю: „Что ты сказал?“ Он ничуть не смущается: „Если бы я был уверен, что все другие — мои собственные части, неотделимые, неотъемлемые, — как мои ноги, руки, уши и глаза, — я любил бы их как самого себя! Что тут непонятного? Это же очевидно!“

Подходит электричка. Я думаю: „И действительно… Это же очевидно!“»

Так и запишем.

Чтобы любить всех людей как себя самого, нужно ощутить их, как свои собственные части, неотделимые и неотъемлемые.

Парадокс любви и связи

Почему бы и нет? Вопрос только в том, как это сделать.

Кстати, помните часть первую? Там мы пришли к выводу, не менее интересному. Хорошая мать любит своих детей, и потому чувствует их, ощущает связь с ними, как с органами своего тела: как там они, хорошо им или плохо, даже не находясь рядом. А что если она захочет ощутить других людей? Нет проблем, но сначала она должна полюбить их, как своего ребенка.